— О чем ты?

— Какого дьявола она тут делает? — встревоженно произнес сэр Джон. — Кто мог их познакомить? А теперь она разговаривает с Длинноногим Листером, как и намеревалась! Бог мой, да она загонит мужа на виселицу, если будет вести себя неосторожно, да и сама отправится в тюрьму за попытку воздействовать на правосудие! Она играет с огнем.

— Я видел её с Хью Бодруганом.

— Ну что же, — сэр Джон вытащил платок и вытер лицо, — хоть я в этом не участвовал. Хью всегда ведет себя как похотливый дурак, она заставит его заплатить за свои глупости. Пожелаю ей удачи с Листером. Удача ей потребуется.

— Я же говорил тебе, еще когда увидел ее впервые, что это опасная штучка.

Демельза как раз осознавала, что играет с огнем. Когда она увидела этого высокого мертвенно-бледного судью вблизи, то поняла, что эта встреча станет самой непростой из всех.

Демельза надела бледно-лиловое шелковое платье с рукавами до локтей, ярко-зеленым лифом и нижней юбкой. То платье, что ей помогла выбрать Верити три года назад.

Сэр Хью Бодруган не был знаком с Листером, но поймал мистера Колдренника, члена парламента от Лонсестона, чтобы тот их представил. Затем, волосатый и фыркающий, он удалился вместе с Колдренником, оставив Демельзу с её визави, как и обещал.

Достопочтенному судье Листеру было около шестидесяти, он был шести футов ростом, длинноногим и слегка сутулым. Сорок лет, проведенные в зале суда, наложили свой отпечаток на его строгое морщинистое лицо. Судья не получал удовольствия от приема, поскольку вне своей работы оставался на редкость застенчивым и не испытывал ни малейшего интереса к блеску и суете модных собраний.

Он пришел сюда, потому что пребывание в апартаментах оказалось настолько безрадостным, что он старался обедать в других местах, а теперь не смог отказать организаторам приема, выказавшим ему гостеприимство.

Когда Листеру представили эту молодую даму, он ожидал, что та задаст ему парочку глупых вопросов, жеманно поулыбается и двинется дальше, как и другие молодые дамы. Он не испытывал к ним никакого интереса за исключением тех случаев, когда женщины являлись движущей силой многих тяжких преступлений, что представали перед его пристальным взглядом. Судья Листер являлся законченным холостяком и пессимистом.

Но эта молодая дама задержалась дольше остальных. Сейчас она задала ему вопрос, а он не расслышал. Листер наклонил голову.

— Что вы сказали?

— Ваша милость танцует?

Листер отрицательно покачал головой.
— Но не смею вас удерживать. Несомненно, превеликое множество мужчин ожидают возможности воспользоваться такой честью.

— О нет, милорд. Я лучше посмотрю со стороны. Думаю, большее удовольствия от танца получает зритель.

— Я в том возрасте, мэм, когда наблюдение за тем, как что-то пытаются сделать другие, интереснее личного участия. Не думал, что и вы придерживаетесь того же взгляда.

— А при чем тут возраст? Разве не мудро не участвовать в глупости, а посмотреть со стороны, как бы мы выглядели, ввязавшись в неё?

— Если вы будете придерживаться этого правила в более важных случаях, — судья посмотрел на нее с большей заинтересованностью, — вы преуспеете в жизни.

— В более важных случаях жизнь всегда предоставляет выбор.

— Каждый подданный должен служить королю, но душа каждого принадлежит ему самому . Как он ею распоряжается — его личное дело.

— О да, милорд, полностью с вами согласна. Но иногда это похоже на птицу в клетке — она никогда не будет петь так же сладко, как та, которую бросили в колодец, ведь пение не приведет ее к свободе.

— Вы весьма находчивы, мэм.

— Вы так любезны.