|
Но сейчас с ними творилось нечто странное. Каменная тяжесть еще давила в левом боку – но и только. Острые края словно сгладились нежными струями воды. Иллари почти воочию видел эти камни сквозь прозрачную воду, сквозь изменчивые солнечные блики. Прохладная вода текла в тело Иллари из струящихся пальцев джета. Он массировал осторожно, то пальцами, то ладонью.
– Хорошо-о, – убежденно простонал Иллари, полусмежив веки. – Да где там хорошо, – тихо, но так же убежденно возразил джет. – Три дня потеряли лишних. Мне бы сразу догадаться… – О чем? – лениво поинтересовался Иллари, любуясь сквозь скрещенные ресницы пляской пылинок в солнечном луче. – Чем отравили лезвие. Ну, теперь-то все будет просто, – беспечно ответил джет, продолжая источать кончиками пальцев целительную прохладу. – Чем… что ты сказал? – Иллари не мог выскочить от изумления из постели, зато глаза его честь-честью чуть не выскочили из орбит. – Чем отравили лезвие, – повторил джет. – Ты уж тогда заодно догадайся, зачем, – посоветовал Иллари. – Нож, которым этот мерзавец меня достал, сам по себе штука серьезная и необычная. Вон развал раны какой… – Лучше я догадаюсь, – парировал джет, – как это вас, господин, угораздило выйти на двуручный бой с одним клинком. – Можно подумать, я знал, – пробурчал Иллари. – Уговаривались драться на прямых мечах, без левой руки. Равным оружием ему против меня на равных. А что ему в голову придет в левую руку нож прихватить, я и представить себе не мог. За что и поплатился. – Странно, – чуть слышно пробормотал джет. – Еще бы не странно! – боль отпустила, отпустила Иллари насовсем, на волю, и он недоверчиво блаженствовал. – Слушай, а может, он думал, что уж яд-то возьмет меня наверняка? Не иначе. Он ведь дуэльный кодекс нарушил. Раз я выжил – ему конец. Теперь, когда об этом узнают… – Странно, господин, что кто-то так сильно хочет вас убить. Притащил неоговоренное в условиях оружие, да еще отравил для верности, да еще таким ядом, который здесь и не водится… Джет говорил так, словно ему-то ничего не казалось странным – напротив, ему все было очень понятно и очень противно. – И где же такие яды водятся? – поинтересовался Иллари, забавляясь тоном джета. – В Джетевене, – сумрачно ответил джет. – Интересное, я погляжу, местечко ваш Джетевен, – ухмыльнулся Иллари. – Чего там только нет. Голова джета слегка запрокинулась, медленно и мучительно. – Интересное, – так же медленно произнес он. – Даже очень. Говорил он спокойно, равнодушно, но никогда раньше ни в одном человеческом взгляде Иллари не видел такой тоски. – Тебе здесь не нравится? – спросил он напрямик. – Мне здесь невыносимо, – тихо ответил джет, отчетливо и мерно, как шум дождя. – Нам всем. Джет может жить только в Джетевене. Иллари не оскорбился слову «невыносимо». Он молчал и ждал. – Невыносимо, – повторил джет. – А как бы вам, господин, понравилось жить в больнице? Когда все кругом глухие, немые, слепые, безрукие, безногие? И к тому же безумные. |
