Взлет прошел гладко. Я развалился на кресле, откидывающемся почти в горизонтальное положение. Почему мой дом не похож на салон первого класса?

В тяжких раздумьях о том, какой из роскошных ужинов выбрать, я глянул на сиденье напротив и глазам своим не поверил — Дуглас Коупленд! Все, полет испорчен. Он печатал на своем ноутбуке очередную гадость. У меня вдруг пропал аппетит. Я заказал трехцветные итальянские макароны с грибами в масле лимонного сорго, а потом целый час оптимизировал на своем ноутбуке анимационный конвейер (правда, без особого энтузиазма). Я заказал виски, как, на мой взгляд, положено в первом классе, и попытался выбрать, что посмотреть из классики Хичкока. И все-таки Коупленд не лез у меня из головы. Как мне не повезло, что он на этом же рейсе! Что он вообще печатает? Может, я и в первый раз лечу первым классом, но я точно знаю: в первом классе не работают. Я прикинул: если пойти в туалет мимо него, можно прочитать, что он там пишет. Зрение у меня хорошее.

Якобы облегчившись, я тихо подкрался к Коупленду сзади. Он смотрел на фотографию китайца, стоящего перед танком на площади Тяньаньмэнь.

Мимо прошла стюардесса с горячими надушенными полотенцами. Я взял одно, но как-то неловко, и уронил на руку Коупленду.

— Извините.

— Ничего страшного. Он отдал мне полотенце.

— Слушайте, а вы не Дуглас Коупленд?

— Э-э… Да, это я.

— Я читал все ваши книги. По-моему, классно!

О боже, я только что покрыл себя вечным позором.

— О, ну… Э-э… Спасибо. Неловкое молчание.

— Меня зовут Итан. А вы, стало быть, в Китай? Неужели я действительно сморозил такую глупость?

— На пару дней.

— По особому заданию?

— Да. Пишу статью в журнал «Wired». «Wired»? Реликт девяносто шестого года.

— Да что вы!

— Статья будет о новой модной тенденции, которая исходит из Китая. Вообще-то правильно говорить не Китай, а КНР — Китайская Народная Республика.

Скукота.

— Как интересно!

— Мода на товары, изготовленные политическими заключенными.

— Что?

— Производители находят политзаключенных, уговаривают сделать что-нибудь своими руками и продают с наценкой.

— Что-то я не врубаюсь.

— Вот этот товарищ на экране… — Коупленд повернул ко мне ноутбук, чтобы я получше рассмотрел китайца на площади. — Знаете, чем он сейчас занимается? Ведет переговоры с «Веризон» и «Пицца-Хат». Он будет ставить панели на рекламные сотовые телефоны для «Пицца-Хат». Их будут дарить тем, кто закажет новое блюдо. «Пицца-Хат» все проталкивает идею сыра под слоем теста, но потребители упираются.

— Точно, мне брат об этом рассказывал!

— Ну вот. А еще я собираюсь навестить Аун Сан Су Чжи.

— Кого-кого?

— Это женщина из Бирмы, которая несколько лет назад получила Нобелевскую премию мира.

— Ах да!

— Она ведет переговоры с сетью универсамов «Уол-Март». Будет работать за станком, который выпускает белые пластмассовые стулья.

— А как узнать, что стулья делала она, а не кто-то еще?

— К каждому стулу будет прилагаться сертификат аутентичности, подписанный ею собственноручно. Можно вставить в рамку.

— Много ей придется подписывать…

— Я серьезно.