– Какая жалость. Я хотела поговорить с ним до того, как он уйдет. – Джейн наливает себе чаю из черного базальтового чайника. Она плохо спала. Каждый раз, стоило ей закрыть глаза, перед мысленным взором появлялись впалые щеки мадам Рено и разинутый рот, словно на веках Джейн отпечаталась посмертная маска женщины.

Как дочь священника, Джейн видела множество трупов. Бедные прихожане не могут позволить себе гробы. Они прибывают на собственные похороны завернутыми в саваны, их кладут в общий ящик для отпевания, а затем вываливают из него в свежевырытую могилу и закапывают. Из окна дилижанса Джейн видела даже останки разбойников, закованных в цепи и подвешенных к виселицам на перекрестках. Их разлагающиеся тела, кишащие личинками и облепленные мухами, выставляют на всеобщее обозрение рядом с местом преступлений, чтобы удержать других от повторения их грехов.

Но смотреть в лицо женщине, чья жизнь была так недавно и так несправедливо оборвана, оказалось совершенно другим делом. Джейн уже знает, что это воспоминание будет преследовать ее до конца дней.

– Полагаю, Генри боялся, что старый мистер Чут вызовет его на дуэль из-за добродетели своей жены, если он и дальше останется дома, – произносит мистер Остен, не отрываясь от газеты.

Джейн поперхнулась чаем при мысли о том, что престарелый мистер Чут вызовет на дуэль молодого лейтенанта Остена. Она представила, как старик отбрасывает трость, чтобы взяться за пистолет, и падает лицом в траву, не удержавшись самостоятельно на ногах.

– Это не смешно, отец. – Джеймс выглядывает поверх своей половины газеты. Несмотря на позднее возвращение минувшим вечером, Джеймс уже чисто выбрит и щегольски одет.

– Вряд ли тебе нужно мне это объяснять. – Мистер Остен делает глоток чая. Поверх рясы священника он накинул красновато-коричневый просторный халат, а его белоснежные волосы выбиваются из-под шапочки в тон. – Я буду вынужден продать дом, чтобы уберечь Генри от Маршалси, если мистер Чут подаст в суд из-за прелюбодеяния.

Джейн делает глоток чая, обжигая горло. Для представителей среднего класса развод настолько сложен и дорогостоящ, что практически невозможен. И поскольку у замужней женщины нет собственного имущества или богатства, единственное законное наказание, которое обиженный муж может применить к жене, совершившей супружескую измену, – это подать в суд на ее любовника за «прелюбодеяние». Строго говоря, этот термин относится к получению компенсации за обесценивание имущества. В глазах закона положение жены лишь ненамного выше статуса любимой лошади. Обеих можно выпороть и заставить работать до смерти, но только одну можно убить на законных правах, когда она больше не приносит пользы. Это самая неприятная истина, которую приходится признавать.

– Возможно, именно поэтому мистер Чут женился на этой девушке, – замечает миссис Остен, высокая и худощавая, с орлиным носом женщина, который, по ее мнению, свидетельствует об аристократической родословной. – В надежде, что она втянет какого-нибудь богатого молодого самца в грязную интрижку, чтобы потом заставить его возместить ущерб.

Миссис Остен проводит влажной тряпочкой по пухлым щекам внучки.

Судебные иски из-за прелюбодеяния стали настолько прибыльным делом, что мужчин начали обвинять в том, что они поощряют своих жен флиртовать с богатыми знакомыми, намереваясь поймать их на месте преступления. Мистер Чут слишком богат, чтобы утруждать себя такой утомительной затеей, но он относится к тому типу людей, которые всегда жаждут большего.

Хорошо еще, что нынешняя героиня Джейн, жестокосердная леди Сьюзан, – вдова и, следовательно, не подвержена подобным унижениям в суде. Вместо этого, по мановению пера Джейн, леди Сьюзан вольна сеять хаос среди мужского пола. Есть определенная ирония в том, что только подчинившись своему мужу, а затем пережив его, женщина может достичь истинной свободы.