«Ахххх, — зашипела драконша, злорадно ухмыляясь. — А шшшто вы за это хотите, мошшшенники?»

«То же, что всегда, — ответил капитан, — бочку бедландского рома „Драконья глотка“. Это единственная в мире марка рома, которая подходит мне и моим брательникам по градусам. Но мы тебя не заставляем. Не хочешь — не надо. Мы отвезем девчонку обратно».

Они еще поторговались немного, но в конце концов драконша выдала пиратам бочонок рома, на котором, как оказалось, она все время сидела, пока шли переговоры. За это разбойники отдали ей клетку, в которой сидела я. Уговорившись о следующей встрече, они распрощались. Еще какое-то время ветер доносил обрывки лихой пиратской песни, но скоро корабль скрылся из виду и уже ничего не было ни видно, ни слышно, кроме завывания ветра и разбушевавшегося моря. Теперь драконша взяла клетку и поднесла ее к самому носу, чтобы как следует разглядеть со всех сторон.

«Нусссс, моя крошшшшка! — прошипела она, внимательно изучив меня. — Со всякими игрушками-погремушками, с бездельничаньем, гуляньями, каникулами и прочими трали-вали теперь покончено рррраз и навсссссегда! Ты у меня узззнаешшшь, почем фунт лиххххха!»

С этими словами она завернула клетку в какую-то толстую тряпку, так что я оказалась в полной темноте и совершенно ничего не видела и не слышала из того, что происходило снаружи.

Но поначалу вроде как ничего особенного и не происходило. Я все ждала, ждала и уже даже подумала, что драконша просто оставила мою клетку на утесе. Но зачем же она тогда меня покупала? Сколько времени продолжалось это томительное ожидание, я не знаю, потому что я не выдержала и заснула. Наверное, вы удивитесь: как это можно заснуть в такой ситуации? Но на самом деле тут нет ничего странного, если вспомнить о том, что с того момента, как меня похитили пираты, я ведь глаз не смыкала, настолько мне было страшно и холодно. А тут в одеяле мне было темно и тепло, — короче говоря, я заснула.

Прошло какое-то время, и я очнулась ото сна. Я услышала какой-то чудовищный шум. Как все грохотало, скрипело, трещало! Вы не можете себе представить. К тому же клетку мою шатало и болтало в разные стороны, вверх, вниз, так что у меня даже в животе стало как-то странно, — так бывает, когда катаешься, например, на американских горках. Это продолжалось, наверное, полчаса. Потом все неожиданно прекратилось. Какое-то время не слышно было ни звука, и тут я почувствовала, что мою клетку куда-то поставили. Затем сняли с клетки тряпку, и я наконец смогла оглядеться. Не буду вам описывать, что я увидела, потому что вы и сами представляете, как выглядит жилище фрау Зубпер. Единственным утешением мне служило то, что я была все-таки не одна, а вместе с другими детьми, которые находились в таком же положении, что и я.

Ну вот, больше в общем-то нечего рассказывать. Новая жизнь была ужасно скучной и грустной. Целыми днями мы сидели за партами, прикованные цепями, и нас заставляли читать, писать, считать и все такое прочее. Мне-то еще было легче всех, потому что я все-таки уже умела читать, писать и считать, как все дети моего возраста в Китае. Но моим одноклассникам пришлось этому учиться, и драконша страшно измывалась над ними. Если она бывала не в духе, а не в духе она была почти всегда, то тогда уже не имело никакого значения, отвечаем ли мы правильно или неправильно, драконша все равно ругалась на нас и отчаянно колотила.

Когда наступала ночь, драконша отвязывала нас от парт, чтобы тумаками да тычками загнать нас в спальную комнату. Ужина нам не давали, потому что фрау Зубпер всегда находила повод, чтобы наказать нас и оставить вечером без еды. Разговаривать нам не разрешалось, даже шепотом. Это было строго-настрого запрещено. Драконша каждый вечер караулила нас до тех пор, пока не убеждалась в том, что мы все спим.