– Знаешь, давай попробуем. Если терминал пропустит модуль, мы будем обеспечены всем необходимым.

Они влезли обратно в куттер, Игнат подвёл его к устью колодца, на дне которого продолжало светиться и вскипать фонтанчиками озерцо «дыма».

– Объединяемся по пси и думаем о маршруте. Можно было бы прыгнуть сначала куда-нибудь на планеты Солнечной системы, но это потеря времени. Ближайшее звёздное скопление, так? Знаешь какое-нибудь?

– Лагуна.

– Лагуна… – Игнат наморщил лоб, вспоминая карту звёздного неба. – Туманность М8 в Стрельце, правильно? Пять тысяч световых лет, если я не ошибаюсь. Хорошо, пусть будет по-твоему. Эй, кто тут главный? – воззвал он шутливо. – Нам к Лагуне!

Куттер опустился кормой в колодец, окунаясь в зеленоватое марево.

Снизу в кабину аппарата поднялась прозрачная темнота!

Вскрикнула Лилия, цепляясь за локоть спутника.

Темнота пронизала тела путешественников, затопила аппарат, как талая вода. Сознание обоих пассажиров куттера растворилось в этой чёрной бесплотной «воде», как сахар в стакане с чаем.

В отличие от метро, созданного человеком и базирующегося на «суперструнных» технологиях, система мгновенной транспортировки материи Червей Угаага использовала другие принципы, но работала точно так же: кто бы ни входил в кабину терминала – переносился на гигантские расстояния без каких-либо потерь, если не считать временной потери сознания. Когда Игнат и Лилия проделали этот трюк впервые, изучая «скелет» Червя в меркурианском бункере Селима фон Хорста, они не управляли процессом перехода, и компьютер терминала бросил их автоматически в мир Угаага. В этот раз пассажиры перед прыжком думали, представляли то место, куда они хотят попасть, и скрытый контур управления терминалом послушно выполнил их мысленный приказ.

Неизвестно, чем он руководствовался при этом: скорее всего мысленно-чувственным посылом обоих землян, содержащим гораздо больше ориентиров, объяснений, дополнений и эмоций, нежели человеческий язык. Объяснить вербально чужому существу, а тем более компьютеру, куда надо послать пассажиров, вряд ли возможно. Человеческий язык недостаточно информативен для подобных целей, хотя для общения людей меж собой он должен быть – и обладает этим качеством! – избыточно информативен. Но – на другом уровне.

Игнат первым пришёл в себя после провала в «прозрачное облако чёрного света», свернул шлем.

Сердце ёкнуло.

Стенки кабины куттера серебрились инеем, в кабине было холодно и царила невесомость. Но инк-пилот аппарата функционировал.

– Медпомощь нужна? – раздался его тихий вежливый голос.

Игнат услышал вскрик Лилии, рывком повернулся к ней, встретил её затуманенный взгляд.

– Что?!

– Падаем?! – вцепилась она ему в руку.

– Это просто реакция на невесомость.

– В аптечке есть адаптоген, – предложил пилот.

Игнат открыл лючок аптечки, достал оранжевую пилюлю адаптогена, протянул девушке:

– Проглоти, станет легче.

Лилия тоже свернула шлем, положила таблетку адаптогена под язык.

– Могу провести сеанс коррекции, – сказал пилот.

– Не надо. Включи визинг! – скомандовал Игнат.

Стенки кабины стали прозрачными, хотя иней на них какое-то время ещё держался, создавая слабенькую туманную кисею. В кабину хлынул призрачный свет звёзд, усеивавших всю небесную сферу обзора. Хотя небом пузырь пространства вокруг куттера назвать было нельзя. И тем не менее вид был великолепен!

Впереди и чуть сбоку от носа куттера светилась гигантская радужная сеть, пронизанная лучами ярких звёзд.