— Тогда где ты был все это время? — требовательно спросила Филиппа. — Почему оставил нас в бутылке чуть не на месяц?

— Вам показалось. В режиме реального времени вы там провели… — Нимрод взглянул на часы, — не больше четверти часа.

— Пятнадцать минут? — не поверил Джон. — Всего? Ты уверен?

— Вполне. Я сожалею, что для вас это время тянулось так долго. Помните, я рассказывал, что пространство внутри сосуда сильно отличается от обычного трехмерного пространства? Но я, увы, не успел обучить вас правилам материализации и дематериализации, то есть правилам грамотного вхождения в бутылку. Если вы находитесь в Северном полушарии, делать это надо против часовой стрелки, словно пробку отвинчиваешь, иначе время существенно замедлится. А в Южном полушарии надо действовать наоборот, по часовой стрелке. Принцип тот же, что в водовороте, который образуется при сливе воды в ванне. Очень похоже. Понятное дело, когда влезаешь в бутылку по своей воле, эти правила проще вспомнить, чем когда тебя сажают туда насильно. Но если это удается, можно сэкономить кучу времени. Например, перелет из Лондона в Австралию, который обыкновенно занимает двадцать четыре часа, в бутылке будет длиться всего двадцать четыре минуты. А ошибешься ненароком — получится двадцать четыре недели. Время полностью зависит от пространства. Я, честно говоря, был уверен, что в наше время этому учат в первом классе… Ладно, все сложилось как нельзя лучше. И вы оба были великолепны! Лично я никогда бы не додумался запустить мышь в шевелюру госпожи Кёр де Лапен. Настоящее озарение, Филиппа! Браво! Лихо вывела Иблиса на чистую воду!

Несмотря на все эти похвалы, обида близнецов на дядюшку еще не прошла.

— Простите великодушно, что мне пришлось вас обмануть, — сказал Нимрод. — Но другого выхода у меня не было. С одной стороны, вы бы не согласились пойти в этот дом, если бы решили, что я просто отправляю вас в безопасное место. С другой стороны, знай вы правду о своей роли в этом деле, вы могли бы выдать всю затею. Ну, я заслужил прощение?

— Ладно, прощаем, — сказали дети.

— Мы, наверно, должны теперь выполнить три твоих желания? — предположил Джон. — Согласно «Багдадским законам»?

— В этом нет необходимости. Уложение восемнадцать. Родственные связи. Поскольку мы родственники, мне не нужно за ваше спасение никаких наград.

Нимрод с наслаждением затянулся и выпустил колечко дыма в форме угрожающе поднявшей голову кобры.

— Но как ты понял, что Иблис вселился в госпожу Кёр де Лапен? — спросила Филиппа.

— Естественно, благодаря ленте. Она же в точности той расцветки, что и лента Эхнатона на фреске в гробнице… Впрочем, был и еще один признак.

— Какой?

— Собственно, ты, Филиппа, мне его и подсказала.

— Что подсказала? Когда?

— Помнишь слово, которое выдохнул перед смертью скорпион, стороживший меня в гробнице Эхнатона?

— Скроллинг?

— Да, тебе показалось, что перед тем, как сгореть в огне, он сказал «скроллинг». На самом же деле он сказал другое, но очень-очень похожее слово. Кролик.

— Кролик?! — воскликнул Джон. — Ну конечно! Лапен же по-французски «кролик»!

— Вот-вот, и я о том же, — кивнул Нимрод. — Иблис дьявольски умный, но и страшно ленивый джинн, голову ломать не любит. Я так и думал, что слово, которое он дал Хусейну Хуссауту, чтобы тот посадил меня под замок, станет простым ключом к разгадке всей этой тайны.