Потянувшись, он достал пальцем до потолка и стал обводить древние письмена, которые от его прикосновения тут же начинали сиять золотом, а потом светиться ровным сильным светом. Филиппа насчитала девять слов, но смысла их не понимала, поскольку они были написаны на неизвестном ей языке. Как только Джон добрался до конца последнего слова, стена превратилась в дверь.
— Мой палец пишет, если жив, — сказал Джон, слезая со стула. — А дописав, вперед стремится. Нам, во всяком случае, точно надо поспешить.
— Ну, чудеса! Даже не знаю, что чудеснее: потайная дверь иди мой брат, который читает стихи.
— Разве это стихи?
— А как же? Рубаи Омара Хайяма.
— Надо же! Я думал, это какая-то мура, которую я в журнале вычитал.
Филиппа довольно усмехнулась:
— Ну вот, узнаю брата Джона!
Джон открыл дверь, и они с Филиппом пошли дальше.
— Пока все идет хорошо, — сказал он. — Будем надеяться, что царь все еще здесь и проведет нас назад через лабиринт.
— Царь? Какой царь?
— Я точно не знаю его имени. Только постарайся не испугаться, когда его увидишь. Он ведет себя несколько грубовато, но на самом деле — хороший парень. Да, кстати, имей в виду, что мы забираем его с собой домой. Он хочет побывать в Нью-Йорке.
Познакомившись с травоядным царем и выяснив его возможный возраст, Филиппа сказала Джону, что это, по всей вероятности, царь Навуходоносор.
— Я так и думал, — сказал Джон. — Навуходоносор Второй. Древний царь Вавилона.
Услышав слово «Навуходоносор», царь очень воодушевился. Казалось, это сочетание звуков пробудило в нем смутные воспоминания.
— Во, точно, царь Навуходоносор Второй! — сказал он, проглотив травяную жвачку, которую пережевывал последние пятнадцать минут. — Царь Вавилона! А я-то все думаю: что же я позабыл, что же я так хочу вспомнить?! — На радостях он предложил Филиппе охапку травы.
— Нет, спасибо, ваше величество, — вежливо отказалась она.
— Ладно, в путь, — сказал царь. — Не отставать и никуда не отходить. Лабиринт очень запутанный. Заблудиться — раз плюнуть.
Лабиринт представлял собой хитросплетение дорожек, обсаженных колючими кустами вдвое или втрое выше царя, хотя точно определить его рост было довольно трудно, поскольку передвигался он исключительно на четвереньках. В результате двигались они очень неспешно. К тому же одной рукой царь постоянно держался за стену, особенно на поворотах. Филиппа сообразила, что таким способом он распознает верный путь по лабиринту. Главное — не отрывать руку.
По дороге царь все время расспрашивал близнецов о Нью-Йорке — что за город, на что похож…
— Там хотя бы есть висячие сады?
— Есть, — ответил Джон, вспомнив о садике на крыше жилого дома напротив. — В каком-то смысле.
— А трава есть? Чтоб вдоволь? Чтоб не голодать?
— Конечно есть, — сказал Джон. Он представил себе Центральный парк и вспомнил, что, когда они покидали Нью-Йорк, парк был засыпан толстым слоем снега. — Ну, прямо сейчас, может, и нет. Когда мы уезжали, как раз выпало немного снега. Но весной, летом и осенью травы на всех хватит.
Царь Навуходоносор как-то сник. Похоже, он уже не так сильно стремился покинуть Иравотум. Но Джон, заметив перемену в его настроении, добавил:
— С этой проблемой мы как-нибудь справимся. Мы же джинн. Да-да, и моя сестра, и я. Мы сделаем так, что у вас всегда будет столько травы, сколько пожелаете. А еще, если вам вдруг надоело быть вегетарианцем… это только предложение, ваше величество… так вот, если вам надоело быть вегетарианцем, тогда вы выбрали правильный город. |