К этому моменту в порту уже было не протолкнуться: докеры, рыбаки, матросы с других судов. А кроме того – таможенники, полицейские, шлюхи, бродяги, даже воры и огромное число тех, кто просто пришел в порт поглазеть на удивительных коммунистов. Шныряли вездесущие мальчишки, хихикали жеманные девчонки, строившие глазки морякам возле арки, переминались с ноги на ногу смущенные парни… И в этот момент им всем открылась веселая сказка.
Песни были непонятны, но мелодичны и легко запоминались. А уж смешные похождения героев Утесова и Орловой сразу завладели вниманием зрителей. Из порта неслись громовые раскаты такого хохота, что, казалось, от него обрушится статуя Христа Искупителя и засыплет обломками город. Если тот раньше не рухнет сам от этого веселого и радостного смеха…
На следующий день в порт прибыла первая партия ребятишек, отправляющихся за океан. А вместе с ними – с полсотни крепких юношей и девушек лет четырнадцати-шестнадцати и десятка два взрослых. Это вроде как было неправильно – речь ведь шла только о детях, так что наперерез неподходящим пассажирам дружно ринулись таможенники, пограничники и полицейские. Им навстречу шагнуло человек десять моряков из числа дежуривших возле кумачовой арки. Толпа коротко вскипела, подалась вперед, предвкушая побоище, но…
Драки не было. Да и быть не могло: столкновение с советскими закончилось, практически не начавшись. Штук пять особо ретивых полицейских, решивших замахнуться своими дубинками на моряков и их гостей, вдруг ощутили, что лежат на причале, перед глазами у них отплясывают самбу небесные звездочки, а весь организм разрывает дикая, нечеловеческая боль. От такой боли хотелось кричать, выть, орать благим матом, но обнаружилось, что у каждого голос куда-то исчез. У единственного пограничника, попробовавшего угрожающе поднять винтовку со штыком, оружие моментально изъяли, разрядили, отомкнули штык, вынули затвор и вернули назад все по отдельности. А стоявший рядом румянощекий здоровяк укоризненно погрозил пальцем таможеннику, лапнувшему было кобуру, и пророкотал утробным басом:
– Не шали!
Жилистый матрос в отутюженной форменке, с чистыми погонами, но повадками офицера, вдруг произнес, слегка коверкая слова:
– Все это согласовано с вашим президентом. Можете запросить. А пока отойдите во избежание…
Никому не захотелось уточнять, чего именно они избегнут, а потому все власть предержащие дружно отступили шагов на десять. Им оставалось только наблюдать, как двое юношей встречали детей у трапа. Вскоре к ним присоединилась миловидная белокурая девушка.
Кто-то из полицейских не нашел ничего лучше, как спросить у дежурных моряков, указывая на молодых людей:
– Юнги? Буфетчица?
В ответ моряк захохотал, а потом совершенно спокойно ответил на плохом, но вполне понятном португальском:
– Бери выше, дружок.
– О! Неужели эти юнцы – гардемарины?
– Еще выше.
– Неужели офицеры? – поразился полицейский. – Не молоды они для офицерских чинов?
– В самый раз, – гордо заметил еще один моряк, подошедший к своему коллеге. – Это – дети руководителей наших стран. Сыновья товарищей Сталина и Муссолини и дочь товарища Тельмана!
– А-а?! – только и смог выдавить из себя полицейский.
– Ага, – расплылся в ухмылке матрос. – Вот так-то, фараон, дивись, какие в нормальных странах порядки!..
…В каюту старшего помощника осторожно постучался Василий Сталин:
– Немец, к тебе можно?
В ответ – тишина. Красный постучал чуть сильнее:
– Немец, ты просил…
– Заходи, – голос спокойный, но какой-то мертвый. |