– Какие еще фотографы? Почему же мне не сказали об этом, ведь я копирую картину каждый день?

– Ну, знаешь ли, – вплеснул руками Морис.

– И для чего она им?

– Они делают альбом, состоящий из картин Лувра, и у них есть разрешение брать любое полотно. Им здесь в Лувре выделили отдельную комнату.

– Но когда они успели? – изумился Луи. – Я пришел с открытием музея, а картины уже не было.

Пьер Морис нахмурился. Этот художник его изрядно раздражал, а ведь при знакомстве показался весьма симпатичным малым.

– Ее забрали вчера.

– Но ведь вчера был санитарный день и Лувр был закрыт!

– Значит, они ее забрали позавчера, – нашелся Морис.

– Но позавчера я рисовал картину до самого закрытия Лувра и ушел последним. Никаких фотографов я не видел.

До чего же он может быть надоедливым!

– Значит, они пришли ночью и забрали картину, у них есть договоренность с господином директором, – раздраженно произнес начальник охраны, давая понять, что вопрос закрыт.

– Господин директор решил отдать им картину ночью? – обескураженно переспросил Луи Дюбретон.

– Да, именно так. У тебя есть еще какие-нибудь вопросы?

Художник лишь пожал плечами. Удовлетворенно кивнув, Пьер Морис сказал:

– Завтра подскажу главному хранителю, чтобы на место «Моны Лизы» повесили какую-нибудь другую картину. А то эта пустота весьма скверно действует на мое настроение.

Едва кивнув на прощание, начальник охраны зашагал в свой кабинет, где его дожидалась недопитая бутылка «Бордо».

– Проклятье! – невольно выругался Луи Дюбретон, посмотрев на пустующее место между двумя полотнами, где еще позавчера висела картина Леонардо да Винчи.

– Что вы сказали? – подошла смотрительница и смерила художника недовольным взглядом.

– Я говорю, что вы сегодня замечательно выглядите, – буркнул Луи Дюбретон и поплелся прочь из зала.

Прояснить ситуацию с исчезновением «Моны Лизы» мог главный хранитель музея – Фернан Луарет, проработавший в музее без малого тридцать лет. Прирожденный искусствовед, знавший историю едва ли не каждой картины, помещенной в Лувре, он сочетал в себе обширность знаний с недюжинными организаторскими способностями, и, как шутили сотрудники музея, без его ведома не шевелился даже веник. Фернан Луарет без конца что-то организовывал и выдумывал, чтобы улучшить представленные экспозиции. Порой он превращал Лувр в одну большую строительную площадку, чем несказанно раздражал не только сотрудников, вынужденных перешагивать через сваленные в коридорах доски и брусья, но и посетителей, которым невозможно было прислониться без боязни, чтобы не вляпаться в искусство вечерними и выходными костюмами. Как бы там ни было, но дело понемногу двигалось, и залы, сбросив с себя паутину лесов, вскоре представали в обновленном виде.

Омаль Теофиль, являясь директором Лувра, в действительности больше исполнял представительские функции: любил встречать многочисленные международные делегации, что неизменно посещали Лувр; не упускал возможности предстать в обществе видных политиков и вел себя таким образом, как если бы намеревался в ближайшие недели перебраться в кресло премьера. Или, по крайней мере, министра. А потому он с удовольствием спихивал организаторское бремя на своего незаметного, но такого незаменимого помощника. Так что в действительности истинным хозяином Лувра являлся господин Фернан Луарет.

Глава 5. Вызывайте полицию!

Кабинет Фернана Луарета располагался на втором этаже близ древнегреческой экспозиции, через окна просматривался прекрасный вид – широкий двор, разделенный идеально прямыми аллеями.