– Мне очень хочется рисовать, отец.

– Хорошо. Пусть будет так, как ты желаешь. Во Флоренции у меня есть один знакомый художник, это Андреа Верроккьо, – задумчиво продолжал Пьеро, назвав одного из самых знаменитых художников Италии. – Он кое-чем мне обязан… Думаю, что для него не будет обременительным, если я отдам ему в ученики своего сына. А теперь ступай, – продолжал он разглядывать щит, обнаруживая в рисунке все новые зловещие детали, – мне нужно подумать.

Оставшись в одиночестве, Пьеро вновь принялся рассматривать щит. У Леонардо, безусловно, был недюжинный талант, ему следовало всерьез заняться художественным ремеслом, и лучше места, чем Флоренция, трудно было придумать. Во всяком случае, там к художникам относятся едва ли не как к философам. Если Леонардо будет успешен, то через несколько лет его могут принять в гильдию Святого Луки, что позволит ему открыть собственную мастерскую и набирать учеников. Вряд ли его когда-нибудь пригласят расписывать собор, но, во всяком случае, свой кусок хлеба он всегда заработает.

Заглянув в лавку к старьевщику, где нередко попадались весьма интересные вещи, нотариус среди груды старинного хлама рассмотрел древнеримский растрескавшийся щит легионера. Удивительно, но с внешней стороны щита сохранилась даже вбитая гвоздями кожа.

Подняв щит, Пьеро повертел его в руках. Весьма занятная вещица.

– Откуда он у тебя? – удивленно спросил мессер у старьевщика.

– Племянник нашел в одной из пещер, – махнул тот в сторону скал. – Принес вместе с мечом и латами. Если вас интересует, могу продать их.

– А что еще там было?

Прищурившись на потенциального покупателя, продавец ответил:

– Там был еще и скелет. На нем оставалась истлевшая одежда и обувь, – он вытащил из шкафа древнеримские сандалии. – Хотел сначала похоронить его по христианскому обычаю, но отец Бонифаций отказал, сказав, что легионер был язычником. Креста на нем не было.

Гора Монте-Альбано была испещрена многочисленными разветвленными пещерами. Едва ли не каждый год она приносила немало сюрпризов. Например, три года назад вездесущие мальчишки отыскали небольшой сундук с золотыми монетами, пролежавший там, по всей видимости, не менее тысячи лет. Если вдуматься, то в этих находках нет ничего удивительного, – в долине Арно на протяжении многих столетий случались военные кампании, которые просто опустошали этот край. И единственное средство, чтобы как-то сохранить нажитое добро, так это просто подальше спрятать его от людских глаз куда-нибудь в одну из отдаленных пещер. А раз хозяин так и не вернулся за своим добром, то, следовательно, сложил голову где-нибудь на поле брани. Наверняка и этот легионер так же пролежал в пещере не менее тысячи лет. Благоприятный сухой воздух позволил мумифицироваться его телу и в нетленности сохранил все его обмундирование, включая щит, обитый кожей, и сандалии.

Пьеро отрицательно покачал головой.

– Его вооружение мне ни к чему. Но вот щит я забираю. Сколько ты хочешь за него?

Лицо старьевщика приняло задумчивое выражение.

– Думаю, что мы договоримся с тобой на пять дукатов.

– Я тебе дам шесть! Вот, возьми… Только обшей его новой кожей, так, как он выглядел прежде, и подкрась желтой краской побитые места, – распорядился Пьеро.

– Сделаю все как положено, господин нотариус, – оживился старьевщик.

– Я подойду к тебе завтра после обеда, часикам к двум, чтобы было все готово.

– Можете не сомневаться, господин нотариус, сделаю лучше прежнего, – заверил продавец.