В понедельник после заседания суда к Пикетту подошел главный тюремщик Льюис Бейкер и передал пожелание Диллинджера снова поговорить с ним. Они встретились в тюремной камере. Пикетт боялся, что разговор подслушают, и поэтому заглушал его, громко стуча монетой по прутьям решетки.

С Диллинджера к тому времени слетел весь задор, который он выказывал журналистам. Перед адвокатом сидел человек, который испытывал ужас от одной мысли об электрическом стуле.

— Мистер Пикетт, — говорил Диллинджер, — мне совсем не нравится этот Райен. Я чувствую, что он приведет меня прямиком на сковородку. Он сегодня просил отсрочки, а сам меня чуть ли не обвинял.

— Да нет, ничего, нормальный защитник, — сказал Пикетт.

— Я хочу, чтобы вы стали моим адвокатом. Как вы на это смотрите?

— Ну что ж, — ответил Пикетт, — это можно. Но только скажу вам честно: это будет стоить вам хороших денег.

— Ладно.

Диллинджер пообещал собрать деньги на гонорар адвокату, и Пикетт стал его официальным защитником, а вскоре — и самым важным для Диллинджера человеком.

Пикетт не только защищал его в суде, но и сделался пламенным выразителем чувств растущего сообщества фанатов Диллинджера. А за кулисами, в закрытом для публики пространстве, он выполнял все поручения заключенного — от доставки секретных записок до различных покупок. Без Пикетта и его помощника Артура О'Лири оказались бы невозможными все будущие преступления Диллинджера. С течением времени эти двое стали тайными партнерами бандита, вдохновителями его деятельности и посредниками, которые помогали ему во всем.

Пикетт вернулся в свой чикагский офис и с жаром занялся подготовкой к слушаниям по делу. Он чувствовал, что этот суд окажется высшей точкой в его карьере юриста, принесет ему и славу, и богатство. Однако, как мы скоро увидим, этого не произошло.

Отец Дир, католический священник, живший на окраине Сент-Пола, услышал звонок в дверь. На пороге стоял человек с одутловатым лицом, не смотревший собеседнику в глаза.

— Вы отец Дир?

— Да.

— Вы можете подъехать в центр города к шести часам?

— Могу. А в чем дело?

Незнакомец молча протянул священнику запечатанный конверт, повернулся, сел в машину (это был коричневый седан) и уехал. Отец Дир прочитал адрес на конверте: письмо было адресовано Альфреду Бремеру, его хорошему знакомому. Он вернулся в дом и набрал телефонный номер.

К шести часам письмо доставили адресату. В нем оказались подробные инструкции о том, как передать выкуп. Деньги, 200 тысяч долларов мелкими купюрами (ФБР все-таки переписало их номера), были упакованы в две большие коробки. В семь часов Уолтер Мэйджи погрузил их в свою машину и повез. До Юниверсити-авеню ехать было недалеко, но, опасаясь, что его ограбят по дороге, Мэйджи выбрал обходной путь. Как и говорилось в записке похитителей, в назначенном месте Мэйджи поджидал припаркованный «шевроле». К дверцам автомобиля была прикреплена реклама компании «Шелл», как будто он принадлежал этой фирме. Мэйджи перенес коробки в «шевроле» и сел за руль. Окна оказались затемнены каким-то химическим составом, и происходившее снаружи было плохо видно.

В кармашке на левой дверце Мэйджи нашел ключи и записку, отпечатанную на машинке. Следуя инструкциям, он направился в город Фармингтон, находящийся в двадцати милях к югу от Сент-Пола. Там ему следовало ждать автобус на Рочестер, который уходил с автобусной станции в 9 часов 15 минут. Мэйджи дождался автобуса и двинулся за ним. Он проехал города Кэннон-Фоллс и Замброта. Всякий раз, когда автобус делал остановку, Мэйджи тоже приходилось тормозить. В четырех милях к югу от Замброты он увидел на холме в стороне от дороги четыре красных огня. Это был знак, что пора сворачивать.