Время шло. Позади остался Бартлсвилл, потом Дьюи. Дальше начинался Канзас. Условленных огней не было видно. К Канзас-Сити подъехали уже на рассвете. Киркпатрик совсем расстроился, он не знал, что и думать. Или они пропустили сигнал и все испортили, или вся эта история была какой-то мистификацией. В Канзас-Сити они сошли с поезда и устало потащились в гостиницу «Мюльбах», как предписывали похитители. Вскоре посыльный принес им телеграмму:

Не смог с вами встретиться вчера вечером из-за непредвиденных обстоятельств. Выйду на связь около 6 часов.

Почему Келли не выполнил то, что хотел, так и осталось неизвестным. Есть версия, что у него сломался двигатель в машине.

Все воскресенье Киркпатрик и Кэтлетт сидели в гостиничном номере и слушали, как в холле пианист наигрывает нежные мелодии: «Весеннюю песню» Мендельсона, «Мелодию фа минор» Рубинштейна и «Серенаду» Шуберта. В 17 часов 40 минут наконец раздался телефонный звонок. «Это Мур, — сказал мужской голос. — Вы получили телеграмму?»

Киркпатрик ответил «да», и неизвестный приказал ему подойти — одному, без сопровождающих — к гостинице «Ла-Саль» на бульваре Линвуд. Возле входа в отель его встретят. Они договорились на 18 часов 20 минут.

Киркпатрик сунул за пояс автоматический кольт, взял гладстоновский саквояж и вышел. Он поймал такси и доехал до гостиницы. Потом прошелся вдоль нее, закурил и тут увидел широкоплечего мужчину, который шел к нему по тротуару. На незнакомце был хорошо отглаженный летний костюм, галстук, завязанный маленьким узлом, на голове — панама.

— Я беру эту штуку, — сказал Келли, показывая на саквояж.

Киркпатрик смотрел на него, стараясь запомнить все до мельчайшей детали.

— Побыстрее, — сказал Келли.

— Откуда я могу знать, что вы тот самый человек? — спросил Киркпатрик.

— Ха! Еще бы вы не знали!

— Двести тысяч долларов — большие деньги. Каковы гарантии, что вы сделаете то, что обещали?

— Слушай, хватит болтать, — сказал Келли. — Ребята ждут.

— Погодите. Скажите мне определенно — что я должен передать миссис Уршел?

— Что ее муж будет дома через двенадцать часов.

Келли сделал шаг вперед, вырвал саквояж и тут же исчез в толпе. Вернувшись в гостиницу, Киркпатрик тут же позвонил миссис Уршел.

— Я закончил сделку с фермой, — сказал он. — Потребуется часов двенадцать, чтобы юристы изучили документы, после этого она ваша.

— Спасибо, — ответила Беренис и положила трубку.

В понедельник в Оклахома-Сити весь день шел дождь. Беренис ходила из угла в угол по гостиной, ожидая известий.

Как только Киркпатрик вернулся из Канзас-Сити, Гус Джонс немедленно отвез его в офис ФБР для опознания преступника по фотографии. Везерфорд присутствовал при этом. Однако Киркпатрик никого не опознал. Вместе с Джонсом они поехали в дом Уршелов.

— Ну и что будет дальше? — спросил Киркпатрик у Джонса. — Отпустят они его?

Тот с сомнением покачал головой и ответил:

— Вряд ли… Если Уршел может указать место, где его держали, то его дела совсем плохи. Вам сказали, что он будет дома через двенадцать часов. Это время прошло, и его нет. В письме говорилось, что его продержат до тех пор, пока не проверят и не обменяют все деньги. Но это может занять несколько недель. И чем дольше его держат, тем опаснее становится ситуация.

— Значит, вы думаете, что он никогда не вернется? — спросил Киркпатрик.

— Я этого не говорил, — ответил Джонс. — Но я скажу это, если Уршел не будет дома до завтрашнего утра.