Подобрав юбки, она перебежала к конюшне, понятия не имея, что может там обнаружить. Она пошла. Там было темно и пахло навозом. Джудит замерла в тишине и вдруг услышала свист хлыста и как вскрикнула Харриет.

Она побежала вверх по лестнице, споткнулась и, чуть не падая, рывком открыла дверь. Ее глаза, привыкшие быстро фиксировать и запоминать расположение и достоинство не менее дюжины карт на игорном столе, мгновенно ухватили и всю картину в целом, и отдельные ее детали. Агнес Баррет целилась из пистолета прямо в грудь Маркусу; двое мужчин боролись за обладание хлыстом; Харриет, парализованная страхом, застыла с полуоткрытым ртом.

Времени на размышления у Джудит не было. Она выстрелила, и пуля выбила пистолет из руки Агнес, слегка поцарапав ей кожу. Агнес тупо уставилась на свою руку. Из пораненного места показалась кровь и закапала на пол.

— Силы небесные! — выдохнул Маркус и вырвал хлыст из внезапно ослабевших рук Грейсмера.

Джудит прыгнула вперед и подняла пистолет Агнес. Затем направила дуло на Грейсмера и только после этого встретилась взглядом с Маркусом.

— Ты, как всегда, преподносишь мне сюрпризы, — заметил он. — Хотя на этот раз ты наконец целишься в правильном направлении.

Не отвечая, Джудит устремила глаза туда, где сидела Харриет. Та была в шоке.

— С ней ничего серьезного. Правда, напугана сильно, — сказал Маркус. — И все же, как ты оказалась здесь?

Он достал платок и подошел к Агнес, которая все еще стояла, загипнотизированная струйкой крови.

— Кажется, я оказалась здесь вовремя, — проговорила Джудит с некоторой долей ехидства. — Неужели ты действительно думал, что я отойду в сторону и буду ждать?

— По-моему, я достаточно четко тебе это растолковал, — сухо ответил Маркус, перевязывая руку Агнес платком.

— Но я люблю тебя! — в отчаянии воскликнула Джудит. — И как, скажи на милость, я могла спокойно сидеть и ждать, сидеть и гадать, живой ты вернешься или…

Маркус наконец поднял глаза на жену. Счастливая улыбка расплылась по его лицу:

— Думаю, что не могла. Ведь если ты любишь, ты любишь крепко, по-настоящему, навсегда. Правда, рысь?

— А ты?

Этот вопрос вырвался у нее невольно. С одной стороны, Джудит была рада оказаться сейчас на краю пропасти, а с другой — ей, конечно, было страшно сорваться вниз.

— Понимаешь ли, — ответил Маркус с детской улыбкой, — прежде я никогда не любил. Это мой первый опыт. Но, судя но всему, любить — это непередаваемое наслаждение.

Все отчаяние, беспокойство, напряжение — все, как шелуха, разом отлетело. «Все будет хорошо. Я не потеряла ни Маркуса, ни его любви!»

— А прощение? — спросила она. — Включает ли любовь в себя также и прощение?

— Похоже на то, что любовь включает в себя мною хорошего, и, конечно, прошение тоже, — произнес Маркус, завязывая на платке узел. — Так удобно, леди Баррет?

— Удобно? По-моему, это не то слово, — впервые произнесла Агнес.

Она посмотрела на Джудит, и странная улыбка скривила ее губы:

— Хочу сказать, Шарлотта, для меня было совершенной неожиданностью узнать, во что превратились два беспомощных младенца, ты и Питер. Что уж там Джордж делал с вами, как он сумел воспитать в вас такие характеры?

Грейсмер, сидевший доселе безмолвно, вдруг разразился громким невеселым смехом.

Джудит в ужасе смотрела на Агнес.

— Что вы имеете в виду? — спросила она, хотя уже знала ответ.

Это знание было у нее всегда, на уровне примитивного инстинкта, которого нельзя выразить словами.

— А ты еще не догадалась, дитя мое? — насмешливо спросила Агнес. — Но нет, я вижу, догадалась.