– Но у тебя полно денег, дались тебе эти тридцать тысяч лир?

– Дело не в деньгах, а в принципе.

– Принципы – тоже дерьмо, – медленно, старательно выговаривая слова, сказал Джорджо.

– Твои принципы, может, и дерьмо, а мои – нет, – ответил Филиппо. – Мои принципы для меня священны, заруби это себе на носу! И пожалеешь, если не будешь уважать их!

Джорджо знал, что Филиппо слов на ветер не бросает: если уж пригрозит, то угрозу свою обязательно выполнит. Медленно идя по опустевшему коридору, он думал о своем безвыходном положении.

Перемена давно закончилась, все в классе уже были на своих местах. Джорджо надеялся проскользнуть незамеченным, но учительница литературы по фамилии Каццанига, повернувшись к нему, строго спросила:

– Может быть, ты, Ровелли, пойдешь отвечать?

– Простите, – ответил Джорджо, – но сегодня я не готов.

– Тебе не кажется, что ты позоришь свою фамилию? Отец у тебя – журналист, мать – писательница, оба культурные, образованные люди, а ты? Посмотри, сколько ошибок в твоей последней контрольной! – И она помахала у него перед носом листком, испещренным красными пометками. – Ты делаешь грубейшие грамматические ошибки, Джорджо! Постыдись, третьеклассник, и тот бы написал лучше!

Джорджо взял листок с контрольной и сел, не замечая насмешливых взглядов одноклассников. Его одурманенное сознание завертелось в черном водовороте, все глубже и глубже затягивая его в бездну одиночества. Отделенный от мира непроницаемой стеной, он не слышал больше насмешек товарищей и учительских нотаций, ему не было дела до вечно озабоченной матери, не в меру веселого отца, выдержанного, невозмутимого Гермеса.

Но одна мысль продолжала мучить его, и мысль эта была о деньгах. Надо поскорей вернуть долг Филиппо Корсико и еще купить травки, ведь травка – самое лучшее, что есть на свете.

Глава 4

Сначала повеяло знакомым одеколоном, потом Джулия почувствовала нежное прикосновение губ к своему лбу. Ужасно не хотелось просыпаться, и она, покрепче зажмурившись, зарылась головой в подушку.

– Доброе утро, Джулия. Я ухожу, – точно издалека донесся шепот Гермеса. Пуховая подушка закрывала уши, и голос казался далеким и нереальным, будто из другого мира.

– Сколько времени? – пробормотала она.

– Половина восьмого, можешь еще поспать, – ответил Гермес. – Я бы сам с удовольствием повалялся лишний часок.

Джулия услышала горестный вздох.

– Зачем же ты тогда поднялся в такую рань? – не открывая глаз, спросила Джулия.

– Ты же знаешь, мне надо в клинику. С самого утра операции, причем, как назло, сложные. Даже не знаю, когда освобожусь.

Накануне они были в театре, потом ужинали в ресторане с друзьями, а когда поздно вечером Гермес проводил ее домой, она предложила ему остаться.

Летом писательница Джулия де Бласко и известный хирург Гермес Корсини объявили о своей помолвке и намеревались пожениться через несколько месяцев. Им казалось, что называться женихом и невестой в их возрасте нелепо, и они часто иронизировали по этому поводу.

Гермесу было сорок шесть лет, Джулии – сорок один. Они полюбили друг друга в ранней юности, но так получилось, жизнь надолго развела их в разные стороны. Случайно встретившись после двадцатипятилетней разлуки, оба поняли: это – судьба, и оставшиеся годы они должны прожить вместе.

– Настоящая невеста встала бы пораньше и приготовила завтрак, – сонным голосом сказала Джулия. – У тебя еще есть время подумать, правильно ли ты выбрал себе спутницу жизни.