Она взяла у юноши молоток, гвозди, приладила доску «как надо», – и ударила мимо гвоздя по пальцу.

– Ой! – закричала она. – Замуж, замуж пора давно!

– Да ты что, тетка Фотиния! – рассмеялся Саул. – Да кто ж тебя замуж возьмет, такую старую и ворчливую?

– Да я не про себя, дурень! – замахнулась на него молотком старушка.

– А про кого же? – деланно удивился Саул, бережно, но решительно отбирая у нее молоток.

– Про девочку нашу, про Евфимию…

– А что это ты так торопишься ее с рук сбыть, Фотиния? – спросила, улыбаясь, София. – Девочка наша пока не перестарок.

– А потому, что в народе правильно говорится: когда виноград собран, виноградник и сторожить не надо! Да и вовсе не собираюсь я с рук ее сбывать – уж я-то всяко не расстанусь с моей голубкой. Ты не забыла, София, что обещала меня к ее приданому приписать, если жених мне по вкусу придется?

– Помню, помню! Иди-ка ты подержи палец в холодной воде, не то распухнет.

– А кто тут за всем приглядит?

– Да что тут особо приглядывать? Постояльцы наши люди военные, им особых удобств не надо.

– Стану я еще об их удобствах беспокоиться, да тьфу на них! Я про то, что изнутри окно надо еще ковром завесить и ковер плотно к стене прибить. Понял, Саул?

– Понял, понял. Иди, тетушка, охлади палец, да и сама охладись. Справлюсь я тут как-нибудь.

– А мне как-нибудь не надо, мне надо как следует! – все еще не могла угомониться Фотиния.

Девушки, убиравшие в домике, еле сдерживали смех, слушая ворчание старой няньки, но вслух они рассмеялись, только убедившись, что она скрылась за высокой стеной сада. Но Фотиния тут же и вернулась и закричала из калитки:

– Саул! Когда закончишь с окном, забей накрепко и эту вот калитку!

– Фотиния, опомнись! Как же мы будем ходить в сад за фруктами? – попыталась ее образумить София.

– А в обход, через улицу!

Но и София умела быть непреклонной:

– Вот уж нет, нянюшка! В городе сейчас девушкам гулять опасно, так не взаперти же целыми днями сидеть Евфимии? Днем наши постояльцы будут на службе, и в это время вы сможете с нею гулять в саду. А в остальное время калитка будет на запоре, и ключ от нее мы доверим, конечно, тебе, надежная ты наша.

Фотиния, может, и хотела бы еще поспорить, но София развернулась и шагнула за порог садового домика: обижать старушку ей не хотелось, в конце концов, та ведь о Евфимии заботилась. Даже сам Мар Апрем говорил о том, что имеющие в доме молодых девушек должны их беречь и готовить к честному супружеству.

* * *

Примерно через час готфы в сопровождении раба, ведшего в поводу коней, нагруженных большими переметными сумами, явились на постой в дом Софии. Услышав об их приходе, Фотиния схватила за руку Евфимию и скорыми шагами увела ее по лестнице, ведущей из атриума на галерею второго этажа, а оттуда – в их комнаты. Евфимия занимала просторную светелку с большим окном, выходящим в сад, а Фотиния жила в прихожей, отделявшей комнату девушки от коридора. В проходной этой комнатке помещались: у одной стены узкое ложе с иконкой над ним, изображавшей встречу Спасителя с самарянкой у колодца, светильник на высокой кованой подставке в углу да накрытый ковриком сундук у другой стены. Никто – ни человек, ни зверь – не мог бы проникнуть в комнату Евфимии, минуя лежащую на страже Фотинию.

– Сиди у себя и не высовывайся! – строго приказала нянька подопечной, а сама спустилась вниз поглядеть на варваров и послушать, о чем они будут говорить с хозяйкой.