– З-з-з-знала. Но не верила. Думала, что это лишь слухи. У меня п-п-просто не было выбора. Ни одного… Мне страшно, – всхлипывает, но уже немного спокойнее. – Мне так страшно… Я не знаю, откуда ожидать удара в следующий миг.

– Со мной ты в полной безопасности, – говорю и сам не верю своим словам.

Привлекаю её к себе на грудь, гладя хрупкие плечи. Моретти не должен одаривать нежностью свою постельную игрушку. Этот урок преподал мне отец, трахая всё, что движется. Мать постоянно закатывала скандалы из-за измен отца. Потом он чесал об неё свои кулаки. Мать частенько ходила с синяками, которые не удавалось скрыть даже плотным слоем тонального крема. Их скандалы чаще всего заканчивались диким трахом, звуки которого слышали все. Если мать визжала, как потаскуха, значит, отец решил с ней помириться в постели и подкрепить примирение дорогими презентами на следующий день. А потом всё начиналось заново. Бесконечный ход колеса, из которого я вынес только один урок – женщины предпочитают лежать на спине и получать за это выгоду. Можно не считаться с их мнением, они проглотят любую правду, которую ты спускаешь в их глотку.

Но с Линой мой панцирь цинизма даёт трещину. Сейчас мне не хочется одёргивать её и тем более удерживать себя в строгих рамках. Моя сладкая Клубничка дрожит. Её нежная кожа покрыта пиками острых мурашек, как будто ей холодно.

– Ты замёрзла? Сейчас согрею.

Сжимаю Лину в своих объятиях, осторожно гладя по спине, по плечам. Провожу губами по шее, слизывая дрожь. Осторожно целую. Хочу, чтобы она отмерла и перестала быть ледышкой. Желаю, чтобы она таяла под моими губами и языком. Чувствую, как напряжение оставляет её тело. По капле. Но Клубничка всё ещё настороженно принимает мою нежную ласку. Эти мгновения – самое нежное из того, что было между нами.

– Не бойся. Я хочу ласкать тебя сегодня ночью…

– А завтра? Что будет завтра? – неожиданно спрашивает она. – Вернётся… ублюдок с пушкой? Ты… ты был готов наставить её на меня и на своего малыша, Леон.

– Нет, – плотно смыкаю челюсти. – Сказывается напряжение последних дней. Всё, чего я хочу, просто забыться от всего. Вместе с тобой. И этого… больше не повторится.

Лина смотрит на меня. Прямо в глаза. Я вижу, что ей очень сильно хочется мне поверить, но она сомневается.

Зверь показывал свою жестокую сущность слишком много раз, и она остерегается меня. Проклятье! Это не то, чего я хотел.

Обхватываю её за шею и приближаю к себе, выдыхая в сладкие губы:

– Лина, я живу в жестоком мире. Привязанности и чувства могут быть губительными. Опасными… Я не хочу показывать, что ты… нужна мне.

– Нужна?

– Как воздух. Самый сладкий…

Лина подаётся немного вперёд. Отзывчивая и мягкая, плавающая в море сомнений. Прихватываю её губы своими, раскатывая по ним языком жаркую ласку.

– Не бойся. Со мной ты… в полной безопасности. Я защищу тебя от всего. От всех. Кроме своей жажды. Я голоден по тебе. Двадцать четыре часа в сутки…

Осторожно снимаю с неё одежду. Её не так много – шёлковая сорочка и крохотные, кружевные трусики. Провожу пальцем по промежности, надавливая на вход через ткань. Лина начинает дышать чаще и разводит бёдра в стороны.

– Горячая, но сухая. Почему ты не мокрая для меня сейчас, Лина? – спрашиваю, наклоняясь к круглым коленям. Провожу щекой по нежной коже и прокладываю губами дорожку выше и выше.

Толчком опрокидываю её на кровать и развожу бёдра максимально широко.

Глажу пальцами, рисуя спирали. Ловлю жаркие выдохи, но не тороплюсь её трахать. В другой раз я бы уже всаживал член и долбился, как в последний раз.