Он подмигнул Лизе, но каждое движение уже давалось ему с трудом: видно, давно сидели. Словно в подтверждение Лизиной догадки, Пашка пробормотал:

— Тебе бы раньше прийти-то, а сейчас мы, понятно, ослабли… Может, Оль, спать ляжем — допьем, что есть, и ляжем?

— С тобой, что ли? — Ольга снова хохотнула. — Я с Ринатиком лягу, чего мне с тобой. Лизу вон уговаривай!..

Несмотря на старание держаться, Ольга тоже казалась уставшей: голова ее то и дело падала на плечо Пашке, и, пытаясь взбодриться, Ольга опрокидывала стакан за стаканом.

— Ты, Лиз, не обращай внимания — это мы похмеляемся, — пробормотала она. — Мы ж неделю гуляли у Ринатика, ясное дело, устали. Вот выспимся сегодня — и будем завтра как огурчики, да, Ринатик? Иди ко мне, мой хорошенький!..

Но Ринат не собирался к засыпающей Ольге: он смотрел только на Лизу, и она отводила глаза — слишком уж откровенным был его взгляд.

Но отделаться от Ольги было, видимо, не так-то просто. Она встала, пошатываясь, обошла стол и села на колени к Ринату.

— Ты на меня смотри, на меня, чего на чужую девку смотришь? — прошептала она страстно и похотливо. — Пускай она идет, сейчас Пашку тоже в загорецкую комнату вынесем…

Прижавшись к Ринату распирающей кофточку грудью, Ольга заерзала у него на коленях — то ли пытаясь разгорячить его, то ли от собственного нетерпения. Не отводя глаз от Лизы, Ринат начал расстегивать Ольгину блузку; движения его были неторопливыми и властными.

Лиза встала и, не прощаясь, пошла к двери. Да и с кем было прощаться: Пашка уже спал, уронив голову на стол, Ольга была занята Ринатом, а ловить на себе его взгляд, раздевающий ее так же, как руки раздевали Ольгу, — Лизе было противно…

Она вышла в полутемный коридор, притворила за собой дверь и зашла в ванную. Холодная вода освежила ее, но сразу заболела голова — слишком уж дешевый был портвейн, даже утра ждать не пришлось. Она с трудом дошла до своей комнаты, повернула ключ изнутри, упала на кровать. Сон сморил ее сразу, несмотря на головную боль; последним вялым движением она стянула с себя платье, бросила на стул.

Какие-то длинные водоросли снились ей, они липли к лицу, цеплялись за руки, Лиза сбрасывала их с себя, но водорослей было так много, что невозможно было избавиться от них…

Ее разбудил стук в дверь, неожиданный и осторожный. С трудом вынырнув из липкого сна, не понимая, в чем дело, Лиза вскочила с кровати и, даже не набросив халат, открыла дверь.

Ринат обнял ее прямо на пороге, одной рукой сжимая Лизину талию, другой поворачивая ключ в замке.

— Кто это, ты что? — вскрикнула Лиза, пытаясь освободиться из его крепких рук.

— Не кричи ты, не бойся, я это, — прошептал он так, словно Лиза ждала его. — Не кричи только, ну, пойдем, пойдем же…

Лиза уперлась руками в его грудь, но вырваться ей не удалось — словно вальсируя, Ринат провел ее через всю комнату и повалил на кровать.

Рубашка его была расстегнута, и Лиза почувствовала прикосновение жестких волос на его груди. В нее вжималось его мускулистое тело, его губы жадно искали ее губ… Она отворачивалась, пыталась оттолкнуть его, задыхалась в его частом дыхании — и неожиданно обмякла, перестала сопротивляться…

Она сама не понимала, как это вдруг произошло и почему. Всем телом своим она почувствовала, какой он крепкий: мускулы его подрагивали, весь он изогнулся, вжимаясь в нее.

Неожиданно Лиза поняла: она не хочет сопротивляться ему, ей передается его нетерпеливая страсть, ей хочется, просто бешено хочется, ощутить в себе эту напряженную плоть — весь он был такой же властный, как его губы…

Больше года прошло с тех пор, как она ушла от Арсения, первого и единственного, кого любила — и с тех пор ни один мужчина не поцеловал ее, не говоря уже о большем.