Малколм и Лилиас прошли через двор и остановились перед тяжелой дубовой дверью, ведущей в большой зал. Принц радостно бежал за ними, свесив на бок длинный язык.

– Нет, Лилиас, Принц не может войти в зал, распространяя такой мерзкий запах, – сказал Малколм. – Твоя бабушка будет недовольна.

Малколм скрестил руки на груди, ожидая, когда дочь признается, что вовсе не собака является источником запаха, а она сама.

Лилиас обернулась к питомцу, потом подняла умоляющий взгляд на отца.

– Я помогу принести из колодца воды, чтобы вымыть его.

Малколм покачал головой.

– Сейчас у меня нет времени, чтобы его мыть. И у других членов клана тоже, – добавил он, предвидя ее реакцию. – Ему придется остаться во дворе.

Родители Малколма тоже безбожно баловали Лилиас, но даже их великодушие не простиралось так далеко, чтобы вымыть собаку, которую, по их мнению, следовало держать на псарне, а не позволять ей спать в спальне Лилиас под кроватью. К тому же в данном случае навозом разило не от собаки, а от ребенка.

Девочка нахмурилась и прикусила нижнюю губу.

– Принцу будет очень грустно, если он останется снаружи.

– Да.

– Он, наверное, станет гавкать. Очень громко. И даже начнет выть и скулить.

– Вполне вероятно.

У Лилиас задрожали губы.

– А я буду плакать.

Малколм едва не уступил, увидев слезы в глазах ребенка. Но нет. Она должна научиться подчиняться. Это для ее же блага. Ее неоднократно предупреждали, что в конюшне может быть опасно, но она намеренно игнорировала все запреты.

В данном случае, к счастью, с ней ничего не случилось, но ведь никто не знает, что произойдет в следующий раз. Будет ли ей всегда сопутствовать удача? Представив, какие опасности могли подстерегать малышку, Малколм почувствовал, как у него заныло сердце.

– Потребуется больше воды, чем несколько твоих слезинок, чтобы отмыть Принца, – сказал он.

Лилиас вытерла глаза не слишком чистой рукой.

– Не так уж плохо он пахнет, – упрямо буркнула она.

– Зато ты пахнешь – хуже некуда. – Малколм наклонился к дочери. – Как это могло случиться?

Лилиас отвела глаза.

– Ты не должен говорить, что от меня плохо пахнет. Бабушка сказала, что невежливо оскорблять леди.

– Совершенно верно. Но, кстати, настоящая леди никогда не лжет, тем более своему отцу, – с упреком в голосе сказал Малколм.

Девочка насупилась.

– Извини меня за этот запах, папа. Можно я приму ванну?

– Не раньше, чем ты скажешь, откуда запах.

Девочка глубоко вздохнула и с необычайно серьезным видом сообщила:

– Я наступила в конский навоз.

– Во дворе? – спросил Малколм, решив проверить ее честность.

Глаза Лилиас восторженно загорелись. Она уже открыла рот, чтобы согласиться, но, помедлив, опустила голову.

– Нет, папа. Навоз был в конюшне. Я принесла туда морковь и яблоки для лошадей.

Малколм облегченно вздохнул и одарил дочь понимающей улыбкой.

– Мне известно, как сильно ты любишь лошадей, но я уже много раз повторял, что ты не должна кормить их, если рядом никого нет.

– Но там был Дункан! – запротестовала Лилиас.

– Я говорю о взрослых, – уточнил Малколм. – Мальчишка десяти лет от роду едва ли сможет защитить тебя от этих животных.