Воспоминания о прошлом и социальное неравенство заставляли Ченса держаться от девушки на расстоянии. Но на ранчо «Три Т», где бы он ни работал, все напоминало о ее существовании. Она стала неотъемлемой частью его жизни. Тем не менее признаться ей в любви было абсолютно невозможно. Настолько же невозможно, как и представить, как сильно она сама любит его.

В отношениях с отцом ничего не менялось. Маркус делал вид, что заботится о Дженни, но почему-то в те моменты, когда дочь в нем нуждалась, его не оказывалось рядом.

Когда девушка закончила последний класс средней школы, именно Ченс вместе с родителями других выпускников стоял с кинокамерой у ступеней парадной лестницы. Дженни получала диплом. Он запечатлел этот момент. От улыбки, с которой она направилась в его сторону, у него замерло сердце.

Маркус пропустил выпускной бал. В тот момент он находился в одной из своих очередных поездок. Прерывать ее не пожелал, хотя предложил нанять профессионального фотографа, чтобы сделать снимки на память.

И подарил дочери по случаю окончания школы новую машину. От услуг фотографа Дженни отказалась, но автомобиль и велеречивые извинения благосклонно приняла. Отец был ей не нужен. У нее есть Ченс.

Впереди учеба в колледже и пугающее напоминание о том, что Дженни скоро покинет «Три Т». Возможно, это и к лучшему.

С одной стороны, Ченс страдал, что больше не сможет ее видеть, с другой — испытывал странное облегчение: ведь сам стремился сохранить определенную дистанцию в их отношениях. Только вышло все не так. После первого семестра девушка нашла учебное заведение поближе к дому и перевелась туда.

До того как Дженни приехала на Рождество, он даже представить себе не мог, как она страдает от разлуки с ним и как он сам соскучился по ней.

— Сегодня приезжает Дженни, — ответила она, словно этим было все сказано.

Ченс почувствовал холод в желудке. Фраза напомнила о той, образ которой преследовал его долгими бессонными ночами. Дженни!

Ее первый семестр в колледже завершился. Казалось, с тех пор как она уехала в Хьюстон, прошла целая вечность. Он поднялся и, стиснув зубы, подошел к пылающему камину в углу кухни. Как он сможет прожить ближайшие три с половиной года, не видя ее? И тут же возникла еще более пугающая мысль: а что, если она влюбится там в какого-нибудь студента и вообще никогда не вернется домой?

— А где Маркус? — поинтересовался Генри. — Ченс вчера ходил проверять телят и заметил поблизости стаю койотов. Неплохо было бы, как в прошлом году, нанять охотников с собаками и избавиться от этих проныр, пока они сами не избавили нас от молодняка.

— Он звонил час назад, — повела плечами Хуана. — Сказал, что останется ночевать в Далласе.

Ченс нахмурился. Черт побери! Опять он за свое!

Дженни приезжает домой, а ее некому встретить. Этот сукин сын думает только о себе. Это же все-таки Рождество!

Генри прошмыгнул к столу и стянул парочку свежеиспеченных овсяных печений. Прежде чем Хуана успела схватить его за руку, одно он уже сунул в. рот.

— Стало быть, его не будет, — кивнул Генри, прожевывая печенье. — Значит, сами тут будем хозяйничать.

— Я тебе похозяйничаю! — вскинулась Хуана. — Не трожь печенье!

Генри расплылся в довольной улыбке.

— Я и сам могу позвонить охотникам, — сказал Ченс, — Ничего, если воспользуюсь телефоном в кабинете Маркуса? В его «Ролодексе» наверняка записан номер.

Хуана согласно кивнула. Когда Ченс проходил мимо, она сунула ему в руку печенье.

— Чего это ты его кормишь, а мне не даешь? — тут же возмутился Генри.

— Потому что ты уже три слопал, — вздернула бровь Хуана.