Зачем ему это?

— Вы хотите сказать, что мы вместе с ней начнем наш бизнес? Откроем галерею, в которой бы выставлялись ее картины и мои игрушки?

Он кивнул.

— Может быть, вы назовете свой магазин-салон как-то вроде «Галерея» Всякая всячина ««. — Наступила многозначительная пауза, потом он спросил:

— Как вам эта идея? Привлекает?

Кесси почувствовала, что ее ответ для него крайне важен.

— Привлекает? — Она вскочила и, глядя ему в лицо, широко улыбнулась. — Да это просто потрясающая идея!

Глаза у него подобрели.

— Вы так думаете? И вы не против разделить галерею с Линой? Конечно, если она захочет. Разумеется, это будет преимущественно ваша галерея, во всяком случае на первом этапе. Если будет необходимо, я оплачу аренду за вторые шесть месяцев, но это останется нашим секретом. Мне кажется, что вдвоем вы сумеете получить достаточно прибыли, чтобы сохранить бизнес еще на год. — Он опять помолчал. — Сделает ли это вас счастливой, Кесси?

Когда они начали разговор, Кесси подумала, что он делает предложение о галерее единственно ради счастья Лины. Но озабоченность в, его голосе привела Кесси к убеждению, что он старался доставить радость и ей тоже. Она поняла это только сейчас, и неожиданное открытие заставило ее вспыхнуть.

— Вы знаете, что сделает, — дрогнувшим голосом ответила она. — Помните акварель на втором этаже у лестницы? Где маленькая индианка стоит возле скал, глядя на восход солнца?

— Это одна из моих любимых, — кивнул он.

— Каждый раз, когда я прохожу мимо нее, мне хочется взять альбом для эскизов и нарисовать кукол, похожих на этого очаровательного ребенка, и настенное панно. Я уже запланировала круглый ковер для своей комнаты, а акварель с цветущими кактусами, что висит в вашем кабинете, была бы идеальным к нему дополнением. Это будет смотреться великолепно. Трейс, ведь для открытия я могла бы составить экспозицию так, чтобы выгодно подчеркнуть акварели Лины.

И прежде чем она успела сказать что-нибудь еще, он наклонился и прижал губы к ее лбу.

— Как вы добры, Кесси. С вашей помощью я рассчитываю убедить Лину принять эту идею.

От его прикосновения сердце Кесси снова гулко застучало.

— Наверно, я успею разработать общий план выставки до того, как мы встретимся за ленчем. Надеюсь, то, что я смогу предложить, понравится ей.

— Уверен, равнодушной она не останется, но расшевелит ли это ее? — У него во взгляде мелькнула озабоченность. — В колледже она влюбилась в своего учителя живописи. Они были близки. Но однажды Лина застала его в постели с другой студенткой. Только представьте ее состояние! Прибавьте сюда еще ее уверенность в том, что они поженятся. И одного этого было бы достаточно, чтобы опустошить человека. Но, не успокоившись тем, что предал Лину, он стал слишком придираться к ее работам и даже сказал, что она напрасно тратит время. Его последнее оскорбление уже совершенно разрушило ее веру в себя. Он заявил, что самое большее, на что она способна, — это быть посредственным художником.

— Но ведь любой, у кого есть глаза, увидит, какие у нее блестящие работы! — возмутилась Кесси. — Когда это случилось?

— Двенадцать лет назад. С тех пор она не притронулась к кисти.

— Вы хотите сказать, что акварели у вас в кабинете и здесь в доме сделаны, когда она еще училась в колледже? И она так прекрасно работала уже тогда?

— Верно, — сжав губы, согласился он.