— Это Трейс, Кесси. Могу я войти? Мне надо поговорить с вами.

— Да, конечно. — Голос дрогнул. Кесси включила лампу и натянула одеяло до подбородка. — Джейсону стало хуже? — спросила она, когда он вошел в спальню в банном халате. Он, наверно, пришел к ней прямо из душа, потому что воздух немедленно наполнился запахом его мыла и свежести.

Трейс закрыл за собой дверь и подошел к кровати.

— Нет, я только что проверил его. Он крепко спит. И Джастин тоже.

— Когда вы вернулись домой? — Кесси с трудом сглотнула. — Я ждала вас к обеду до девяти, а потом поставила все в холодильник.

— Простите, я опять опоздал. Я только что приехал. — Морщины на его лице стали еще глубже, чем утром.

— Вам бы давно надо быть в постели, Трейс, у вас слишком усталый вид. Как прошло заседание?

У Кесси подступал к горлу истерический взрыв смеха. Он никогда раньше так поздно не заходил в ее спальню, а теперь они разговаривали будто нормально живущая супружеская пара.

— Вроде бы хорошо. Но я разбудил вас не для того, чтобы говорить о банковских делах. У меня к вам более серьезный разговор.

— О Лине и Аллене? Ее вопрос удивил его.

— Нет. О чем говорить, сейчас у них все хорошо, как никогда.

— Я как раз хотела спросить вас об этом. Почему Аллена так потрясли ее слова?

— Дело в том, что все годы, сколько они женаты, Аллеи втайне боялся, что Лина не забыла своего бывшего возлюбленного, потому и не желает говорить о живописи. Аллен не склонен разыгрывать представления, как вчера. Его шутливое поведение — ширма, скрывающая неуверенность и даже боль.

— Как глупо! — воскликнула Кесси. — Лина обожает Аллена. Она доверила свой секрет мне, и, уверяю вас, она уже много лет не вспоминает об этом человеке. Она попросила Аллена остаться в Сноуберде, когда все уедут, потому что ей хотелось пережить с ним второй медовый месяц.

Уголки его рта дрогнули.

— Каждому бы быть таким удачливым, как Аллен. После неожиданного признания Лины прошлым вечером, по-моему, он наконец поверил, что она всем сердцем любит его. И все это благодаря вам.

— Нет, не мне, Трейс. — Кесси покачала головой. — Вам. Это вы предложили поговорить с Линой. У вас просто дар делать каждому именно то, что ему надо. Мальчикам страшно повезло, что у них такой отец, как вы. — На последних словах голос ее упал.

— Хотел бы я знать, не мог бы этот дар, который вы мне приписываете, действовать где-нибудь поближе к дому.

У Кесси защемило сердце оттого, с какой горечью были сказаны эти слова.

— О чем вы? Что-то случилось? Горестная гримаса исказила его лицо.

— Когда я просил вас выйти за меня замуж, мы договорились, что, как только нам перестанет нравиться наше соглашение, мы подумаем, как решить эту проблему.

Хорошо, что Кесси лежала в постели, иначе ноги, несомненно, отказали бы ей.

— Я помню, — прошептала она. — Меня уже давно беспокоит ощущение, что вы несчастливы. По правде говоря, я сама хотела поговорить с вами об этом, но как-то все не было подходящего случая.

— Это моя вина, — помолчав, произнес он. — Я понимаю, я был несносен. Но, Кесси, я не могу продолжать так и дальше.

Оцепенение медленно ползло по ее телу, вызывая едва ли не физическую боль.

— Вам нет нужды продолжать. Я уеду. К ее удивлению, Трейс страшно возмутился:

— О чем, черт возьми, вы говорите? Я пришел сказать, что мне осточертел наш договор и я прошу вас спать в моей постели.

Когда смысл его слов дошел до нее, Кесси бросило в жар.