Скачок пленки. Монтаж с помощью скотча. Камера удаляется от бледного, заплаканного лица моей матери, чтобы показать маленький живой сверточек в ее руках. Розовый новорожденный зевает и спокойно смотрит в камеру.

— Скажи привет, Эван, — говорит мать. Слышен голос отца за кадром:

— Добро пожаловать в этот мир, малыш. Еще одна склейка.

Экран на мгновение гаснет и снова вспыхивает. Отец следует за мамой. Она, повернувшись, улыбается прекрасной улыбкой, показывая ребенка в пеленках. Заботливо и осторожно кладет его в кроватку. Камера замирает, словно отец не знает, куда ее направить: на любимую жену или на только что вступившего в этот мир сына.

Проектор жалобно скрипит, когда по его направляющим валикам проходит еще один плохо смонтированный кусок пленки.

— Джейсон, посмотри сюда! — слышен теплый голос матери.

На переднем плане отец берет на руки годовалого Эвана, и они машут ей. Джейсон сажает сына на маленькую горку, и карапуз вскрикивает от восторга. Качество пленки становится лучше, и на экране появляется задний двор Ленни Кэгана: качели, старая яблоня и облупившаяся краска на сосновых досках крыльца. Даже в пять лет в Ленни заметны черты, которые останутся в нем на всю жизнь. Полный и неуклюжий, он тем не менее в картонной шляпе с надписью «Именинник» выглядит очень уверенно среди своих друзей. Мать Ленни несет груду подарков, завернутых в разноцветную бумагу, и мальчик радостно на них набрасывается. Камера находит маму, мягко подталкивающую пятилетнего Эвана к Кейли, красивой девочке того же возраста. Эван проходит мимо ее насупившегося брата и неловко пожимает девочке руку. Кейли улыбается и чмокает его в щеку. Взрослые смеются, и Эван убегает. Камера снова находит его красное личико. Он пытается спрятаться за мамой.

Лицо Эвана заполняет весь экран, и слышен голос отца за кадром. Он что-то сбивчиво говорит, заикаясь. Фильм внезапно обрывается…

Эван Треборн переступил с ноги на ногу и посмотрел на дорогу. К нему подбежал щенок кокер-спаниеля и посмотрел на него серьезными глазами. Эван присел и почесал ему за ухом.

— Хороший мальчик. Крокет, — сказал он щенку. — Сейчас я не могу с тобой играть. Мы скоро поедем.

Щенок посмотрел на Эвана, потом на припаркованную у обочины «тойоту», потом снова на Эвана.

— Скоро, — повторил Эван, будто это могло бы поторопить его мать. Он вздохнул и побрел к ней. Крокет последовал за ним.

Андреа Треборн высунула голову из-под капота «тойоты» и вытерла грязной тряпкой потеки масла на руках. Она посмотрела на разобранный карбюратор и вздохнула. Уже шесть недель как она посещала курсы автомехаников, но понимающие в моторах люди по-прежнему находились в ее сознании где-то между нейрохирургами и инженерами космических кораблей. Она посмотрела на соседний дом. Ее сосед Джерри миллион раз предлагал ей помощь «ну, типа, с мужской работой», как он сам это называл. Она обижалась на людей, которые считали, что мать-13 одиночка не способна иметь дело с механизмами более сложными, чем пылесос или тостер, но бывали моменты, и это был тот самый случай, когда ей очень хотелось, чтобы кто-нибудь другой разгадывал эту головоломку.

Звук быстрых шагов привлек ее внимание, и она увидела соседку, совершавшую пробежку. Андреа помахала рукой, и соседка улыбнулась в ответ.

Лиза Халперн недавно вышла замуж и переехала в большой, колониального стиля дом, находившийся в нескольких кварталах отсюда, вместе с новым мужем и большим внедорожником. Лиза выглядела свежей и подтянутой даже в мешковатом спортивном костюме, и Андреа почувствовала себя бледной и бесформенной в своем грязном комбинезоне.