|
В ответ на крик медленно загорелся свет. Кирк увидел себя в своей каюте, на своем корабле, живым и здоровым. А все привидевшееся ему было кошмарным сном. Кирк снова лег, потер лицо обеими руками. Лоб был покрыт холодным потом: кажется, этот сон был самым реалистическим из всех его снов. Но не все сны напоминали ему о терроризме, с которым Кирк столкнулся в самом начале своей службы в Звездном Флоте. И впервые он видел, как в него стреляют из пистолета, заряженного пулей-«паутиной», впервые во сне он разделился на двух Кирков, один из которых умирал, ощущая, как «паутина» добирается до его мозга, а другой наблюдал за собственной смертью и видел свои мертвые глаза, покрытые серебристо-серой пылью.
Джим потер грудь как раз в том месте, куда вошла пуля, – по счастью, во сне, – и с горьким юмором подумал: – А ведь могла бы и убить. Почему-то ему вспомнились другие сны – сны о Хантер. Давно он не видел ее во сне. Может, потому, что старался не думать о ней, не вспоминать, что разрушило их интимные отношении и едва не разрушило дружбу. «Почему ты не вырос, Джим? – спросил Кирк самого себя. – Сон пришел к тебе не для того, чтобы развлечь или напугать тебя, а чтобы напомнить тебе, что ты смертен. Конечно, тебе может повезти, и ты умрешь другой смертью. Но все равно – ты смертей, и Хантер смертна. И ей постоянно угрожают реальные, а не мнимые опасности. И что ты сможешь сказать о себе, если с нею что-то случится, а она так и не услышит от тебя нужного слова? Только то, что ты идиотски глуп?» Кирк приказал свету погаснуть и лежал в темноте с открытыми глазами. Он долго не мог уснуть, а, засыпая, знал, что никогда не сможет забыть сон сегодняшней ночи.
* * * Хантер очнулась в кресле своей полутемной каюты, кинула взгляд на светящийся экран ридера и зябко поежилась. Похоже, она задремала, хоть и сомневалась в этом. Капитан откинулась назад, потянулась, помассировала виски и вновь уставилась на ридер. Чтение этой монографии давалось ей с большим трудом, ведь прошло столько лет со времени ее занятий физикой. Но работа была слишком оригинальной, чтобы не заинтересовать ее. Хантер всегда подозревала, что Джордж Мордро был немного помешанным, и только что прочитанная монография подтверждала ее подозрения. Странным было уже то, что четыре работы из пяти были перепечатками двухгодичной давности, а пятая вообще не была датирована и в ней не проскальзывало никакого намека на последующие работы ученого. Зато от имени издателя сообщалось, что доктор Джордж Мордро ушел из Макропируса в зените своей славы и сейчас пребывает неведомо где: высылая свои работы для публикации, он не считал нужным указывать место жительства. Хантер чувствовала себя слишком уставшей от, физики. Она развернула ридер к стене и направилась на капитанский мостик, чтобы подготовить «Аэрфен» для стыковки с Алеф Праймом. Ее экипаж нуждался в замене больше, чем корабль в ремонте. Но Звездный Флот почему то не соизволил ответить на запрос капитана. И всякий раз, когда Хантер сталкивалась с бюрократией, которая все свои обязанности перекладывала на плечи других, она мечтала об уходе в отставку. Ее давно звали к себе Свободные Коммандос. А перед уходом в Коммандос Хантер могла бы отправиться домой и побыть там некоторое время. Но что ее ждало дома? – несколько недель, посвященных семье, дочери, и несколько дней в горах, посвященных орлу-фениксу, с которым она подружилась еще в те давние годы, когда искала себе имя-мечту. Хантер грустно усмехнулась, – кажется, она становится сентиментальной. А если она станет сентиментальной, то будет думать о Кирке – так же, как она всегда думала: «если бы да кабы». «Если бы он был другим, – подумала Хантер, – и если бы я… то все было бы превосходно». |
