|
Мы быстро подружились. Я стал его доверенным лицом, терпеливым слушателем его длинных монологов, психологом‑консультантом и «антрепренером» для работы и лекций. Его первой работой стала должность второго преподавателя нового курса летней школы в Стэнфордском университете, посвященного психологии тюремного заключения. Карло не только в мельчайших подробностях рассказал студентам о собственном тюремном опыте, но и убедил других бывших заключенных поделиться опытом. Во время этого курса мы приглашали тюремных охранников, тюремных юристов и других людей, хорошо знакомых с американской тюремной системой. Этот опыт и активное участие Карло помогли придать нашему небольшому эксперименту своеобразную достоверность, не имеющую аналогов ни в одном другом подобном социальном исследовании.
Около семи вечера. Мы с Карло смотрим видеозапись одной из сегодняшних перекличек. Потом мы уходим в мой кабинет, чтобы обсудить, как идут дела и как лучше всего организовать завтрашний день посещений. Внезапно в кабинет врывается начальник тюрьмы Джаффе, докладывающий, что № 8612 совершенно неуправляем, хочет выйти из эксперимента и настаивает на встрече со мной. Джаффе не может сказать наверняка, то ли № 8612 просто хочет обманом выйти из тюрьмы, а потом наделать нам каких‑нибудь неприятностей, то ли он действительно заболел. Он настаивает, что в ситуации должен разбираться я, а не он. «Конечно, приведите его, я с ним поговорю», – говорю я. В мой кабинет входит угрюмый, непокорный, разгневанный и смущенный молодой человек. «В чем проблема, юноша?» «Я больше не могу этого выносить, охранники меня изводят, они выбрали меня жертвой, меня все время сажают в карцер, и…» «Ну, из того, что я видел, а я видел все, следует, что вы сами их провоцируете; вы самый непослушный и непокорный заключенный во всей тюрьме». «Мне все равно, вы все нарушили договор, я не ожидал, что со мной будут так обращаться, вы…»[45] «Закрой рот, придурок! – яростно набрасывается на № 8612 Карло. – Чего ты не можешь выносить, а? Отжиманий от пола, прыжков, что охранники тебя обзывают и кричат на тебя? Это ты называешь „изводят“? Не перебивай меня! И ты орешь, что тебя на пару часов закрыли в этой кладовке? Я тебе кое‑что объясню, милый мальчик. В Сан‑Квентине ты не продержался бы и дня. Все почувствовали бы, как от тебя разит страхом и слабостью. Охранники били бы тебя по голове, а прежде чем запихнуть тебя в настоящий карцер, в холодную бетонную яму, в которой я сидел неделями без перерыва, они бросили бы тебя нам. Снаффи или какой‑нибудь другой главарь банды купил бы тебя за две‑три пачки сигарет, и твоя задница кровоточила бы целыми днями. Причем это было бы только начало на твоем пути вниз». № 8612 шокирован яростью Карло. Мне нужно как‑то спасать положение: я чувствую, что Карло по‑настоящему взбешен. Я вижу, что наша «тюрьма» оживила в его памяти годы мучений, от которых его отделяют всего несколько месяцев. «Карло, спасибо за объяснения, что такое настоящая тюрьма. Но прежде чем мы пойдем дальше, я должен кое‑что узнать у этого заключенного. № 8612, вы понимаете, что в моей власти заставить охранников оставить вас в покое, если вы примете решение остаться и сотрудничать? Вам деньги нужны? Уйдете раньше – получите меньше». «Да, конечно, но…» «Хорошо, тогда договорились: охранники отстанут от вас, вы остаетесь, получаете свои деньги, и все, что от вас требуется взамен, – время от времени сотрудничать, т. е. делиться со мной некоторой информацией, которая могла бы быть мне полезной, чтобы управлять этой тюрьмой». «Ну, я не знаю…» «Обдумайте мое предложение, и если позже, после хорошего ужина, вы все‑таки решите уйти – пожалуйста, вам заплатят за то время, что вы отработали. |
