– Секунд майор, Байков Василий Сергеевич, прошу вас для награждения! – К центральному проходу из задних левых рядов протиснулся высокий крепкий мужчина в форме артиллерийского офицера.

– А этот пушкарь, сын полковника то, куда? – качали головой соседи. – Он вот только в шестьдесят восьмом в штык юнкеры был произведён, после окончания артиллерийского кадетского!

А Пётр Алексеевич уже зачитывал его наградной лист:

– За проворное и искусное действие артиллерии во время поиска на Цымбру, наипаче же при деревне Изласе, когда кавалерия наша была подвержена опасности, отбив и поразив неприятеля, совершенно рассеял его!

… – Для награждения приглашается! – генерал фельдмаршал сделал небольшую паузу и затем начал быстро зачитывать из свитка: – Капитан поручик Егоров Алексей Петрович, командир отдельной особой роты главного квартирмейстерства армии, за личную храбрость в поисках при Туртукай и Гурабалах, а также в сражениях при Силистрии и Кючук Кайнарджи. За недопущение захвата неприятелем тела командира дивизии, генерал майора Вейсмана, а также знамени Ширванского пехотного полка, где он многажды ранен был, но однако же не уступил неприятелю и воодушевил наши войска на атаку!

Алексей сдвинулся влево. Два гвардейских хлыща во все глаза таращились на худенького молодого офицеришку в этом его неброском зелёном мундире и даже не думали уступать место для прохода.

– Пардон, господа! – и, слегка ткнув локтем крайнего в поддых, он, проскакивая к проходу, разумеется, совершенно случайно наступил второму на всю его стопу, да ещё и с проворотом каблука. – Извиняйте, господа, ежели кого вдруг зашиб случаем, тесно здесь!

А главнокомандующий уже дочитывал наградную реляцию, и Егоров, проскочив по центральному проходу зала, шагов за шесть от Румянцева перешёл уже на строевой шаг. Дум! Дум! Дум! Хлопнули подошвы сапог по расстеленной красной дорожке.

– Ваше высокопревосходительство! Капитан поручик Егоров для награждения прибыл! – на весь зал громко доложился егерь, вскинув руку к картузу.

– Вот это я понимаю, герой! – аж крякнул одобрительно пожилой полководец. – Отрадно видеть в этом зале вот такого молодца, – и его губы расплылись в широкой улыбке. – Только ты, голубчик, уже не капитан поручик, а господин капитан, да ещё и со старшинством с переходом в следующий свой чин. Всё, как и прописано в положении к сей высокой награде. Носи её гордо, никогда не снимая! – и он приколол колодку на чёрно жёлтой георгиевской ленте с золотым крестом к груди Егорова. – Поздравляю тебя, господин капитан!

– Благодарю покорно, ваше высокопревосходительство! – кивнул с достоинством Лёшка. Резко развернулся, да так, что аж волчий хвост хлопнул по его картузу, и, приложив руку к головному убору, он громко, на весь зал гаркнул: – Служу России и матушке императрице!

Бум, бум, бум! – как и учили в «Рязанке», три строевых, яростных шага отхода, а потом уже обычными на своё место.

«Хлыщи» при приближении егеря резко дёрнулись вправо и освободили ему удобное место прямо у прохода. И правильно, топтать теперь никого не нужно! Егоров с прищуром глянул на гвардейцев, они мгновенно отвели от него свои взгляды и с каменными лицами принялись разглядывать затылки у впереди стоящих.

Ну, а приём продолжался далее. В качестве награды отличившимся военачальникам зачитывались высочайшие монаршие благоволения, объявлялось производство в новые чины от бригадира и старше.