Оставшиеся уже после всех этих путников две немолодые кобылки влачили теперь бричку Лёшки неспешно в сторону Днестра. Жаркое солнце уже коснулось края горизонта и окружающие старинный тракт рощи да перелески отбрасывали теперь на дорогу свои длинные тени.

Сонный молдаванский крестьянин правивший бричкой, сбросил оцепенение и обернувшись что то быстро – быстро заговорил своим пассажирам.

– Что он там лопочет то Матвей, ничего я не могу разобрать, – поморщился Алексей, глядя на загоревшего до черноты молдаванина.

– Да говорит, что до станции не успеть нам уже никак, придётся как видно, уже где нибудь здесь заночевать, – откликнулся дядька. Ещё говорит, как я его понял, что речка тут рядом есть, Ягорлыком называется, видно вот туды нам и надо будет править. – И вы уж Ляксей Петрович оружию то свою наготове всё время держите, неровён час, пригодиться оно может, ох и не добрые эти места как я вокруг погляжу.

Дядька, как «в воду глядел», уже в сумерках, не доезжая с полверсты до небольшой буковой рощицы, Лёшка услышал недалёкий, глухой выстрел фузеи, а за ним сухо треснули и два пистолетных.

– Вперёд давай, что встал! – вдруг неожиданно для самого себя рявкнул он на оробевшего кучера, остановившего в страхе повозку и направил на него штуцер. Мужик захлопал глазами и что есть сил, стегнул лошадей. Через минуту быстрого хода перед ними предстала классическая картина – «не ждали!».

В пересохшем русле небольшой речушки стояла со свёрнутым колесом уже знакомая Алексею карета. Возле неё на земле неподвижно лежало три тела, и как видно уже из последних сил отбивался шпагой, припёртый к самой её двери знакомый им по станции подполковник. Вокруг него с какими то копьями и даже тройкой фузей при штыках расположились полукругом, какие то дико орущие оборванцы, а двое их товарищей уже заходили молча офицеру со спины, видно пользуясь тем, что сейчас жертва занята другой и более явной опасностью.

– Стой! – отдал команду Лёшка, и на ходу выпрыгивая из брички, упал на колени в придорожную пыль. Плавно выжимая спуск своего штуцера, он боковым зрением с удовлетворением отметил, как выпрыгнувший следом за ним Матвей вскидывает к плечу и свою егерскую фузейку.

Хлоп! И тяжёлая пуля штуцера откинула от спины офицера того разбойника, что уже примерялся его рубануть сзади саблей. Лёшка закинул оружие за спину и, выхватив шпагу, с громким криком ринулся на остальных разбойников.

Бах! Разнёсся грохот фузейного выстрела, и большая круглая пуля как перезревший арбуз расколола голову тому, кто сейчас подступал к Алексею самым первым со штыком наперевес.

Тот второй, кто наступал подполковнику со спины, бросив на землю ружье, улепётывал теперь к лесу со всех ног. В оставшейся четвёрке царила теперь явная неразбериха. Двое, в широких шароварах и с копьями наизготовку пятились теперь прочь, та же пара, что была в солдатской оборванной форме и при фузеях продолжала стоять на месте как вкопанная, поводя лишь жалами штыков на офицера и на подоспевшую к нему подмогу. Лёшка на бегу выстрелил из пистолета, с досадой отмечая промах. Но как видно именно этот хлопок и свист пули и послужил тем самым толчком к бегству для «шароварных». Они резко развернулись и дружно рванули вдоль русла речушки. Офицер же воспользовавшись сумятицей, отбил шпагой штык фузеи и коротко ругнувшись, проткнул его хозяина.