— Вы уже в курсе о том, что со мной случилось? — осторожно спросил я, от ответа я и собирался отталкиваться. Всё шло у меня импровизацией.

— Просветили, — кивнул Брежнев, даже не покосившись в сторону Щёлокова.

— Представляю о чём. Так вот, я бы хотел заявить о своей невиновности и прошу пересмотреть дело. Так же поставить на место отца одного из погибших. Он зарвался, если член ЦК то что, всё можно?.. Поэтому я и здесь. Я надеюсь на вашу помощь Леонид Ильич в разрешении этой проблемы.

— А как насчёт побега? — вмешался Щёлоков.

— А что побег? — натурально удивился я. — Мера вынужденная. Никто не пострадал, форму и оружие я вернул. Разве не так?

— Да, машину у здания Петровки мы обнаружили, это так. А судья?

— Какой ещё судья? — натурально удивился я.

— Знаешь, в такие совпадения я не верю, ты грозил ему, сбежал, а тут раз, его нашли мёртвым в своём же кабинете.

— Всё равно не понимаю, причём тут я, — пожал я плечами, чувствуя, как пальцы телохранителей крепко сжали их. — Я не грозил, лишь сказал, что всё ещё не закончено. Я разве был не прав? Всё так и было. Сбежал, отсиделся день, ну и, узнав, где находиться Леонид Ильич сразу оказался тут.

Сам Брежнев всё это время морщился. Нет от нашей беседы, я видел, что он внимательно слушает, по другому поводу. Врач продолжал отдирать ему бинты, пока не снял их, так что когда монолог мой был закончен, доктор почистил рану, намазал её чем-то и как раз начал бинтовать. Повреждение действительно было не серьёзным, скорее глубокая кровоточащая ссадина, чем рана.

— Вот что, Игорь, — обратился ко мне Брежнев. — Скажу честно, помощи тебе от меня не будет. Раз суд вынес тебе приговор, значит, он справедлив. Пиши по инстанциям, а от меня помощи не жди. Её не будет.

— Вот оно как, — медленно проговорил я, чувствуя, что рушатся все мои планы, а в глубине души быстро разрастаясь, загорелся огонёк ненависти, но всё же я дал последний шанс. — Это окончательное решение?

— Да… Увести его и передать в руки правоохранительных органов.

Сгорбившись, я позволил повести себя к дверям, невпопад передвигая ноги, делая вид что сломался, но у самых дверей, разогнулся как пружина и нанёс два удара. Не сказать, что от меня это не ожидали, как раз наоборот, ожидали, да и спецами парни оказались очень крепкими, так что работали мы практически на равных. Ладно с тем что держал меня слева, вот его я вырубил, и похоже надолго, чистый нокаут, а второй, судя по работе, был спецом по греко-римской борьбе, вернее начинал с неё, поэтому на рефлексах пытался меня заломать. Я его тоже достал, но по касательной в голову, оглушив, поэтому работал он на инстинктах, позабыв всё чему его учили. Чувствуя, как трещат мои рёбра, телохранитель был зверски силён, я, наконец, дотянулся до его кобуры и, достав пистолет, прижав к боку, сделал два выстрела, после чего противник обмяк. Попадания в сердце, без шансов. Этим я отрезал себе дорогу назад. Вернее это Брежнев своим решением подтолкнул меня к этому и повлиял на свою дальнейшую судьбу.

Всё, пути назад были отрезаны, так что выхода у меня не было, только идти вперёд. Похоже, мои планы, вернее острое желание покинуть эту страну получили жизнь. Лёжа на полу, с трупом телохранителя на себе, я сразу открыл огонь. Пока мы боролись, особо ситуация в единственном помещении домика не изменилась, врач бинтовал, даже не обернувшись, а генерал сделал первый шаг к стойке с оружием. Вот ему и ушла следующая пуля. Схватившись за грудь тот осел, сползая по стене, оставляя на ней след крови. Вторая пуля вошла точно в переносицу Брежнева, третья в голову врача, четвёртая уже во второго телохранителя.