То, что я видела в морге, вообще надо забыть. Смерть очень сильно меняет человека. На южных фотографиях Глеб такой довольный, веселый, а на армейском снимке Сашков гораздо худее, черты лица какие-то заостренные, можно даже сказать, грубые. Другая стрижка, вернее, ее полное отсутствие, инкубаторская одежда. И я даже не знаю, узнала ли бы я Глеба, если бы увидела фотографию где-нибудь в другом месте.

— Это его друзья? — спросила я Наташу, тыча пальцем в парней.

— Да. Он говорил, что только в армии обрел настоящих товарищей, — серьезно произнесла Соколова.

— Знаешь про них что-либо?

— Нет. Но эта фотография была Глебу дорога.

— Понятно. Жаль, что ты так мало интересовалась его жизнью. Ты в курсе, что Сашков из Лабакова?

— Вот сейчас ты сказала, и я сразу вспомнила, — подхватила девушка. — Точно. Он говорил, что родился там и вырос. А после армии решил в Тарасов переехать.

Я только дивилась Соколовой. Надо быть совсем уж не от мира сего, чтобы так относиться ко всему окружающему и к окружающим людям. Близких это касается особенно.

— Наташа, тебе надо сесть за стол, взять ручку, бумагу и написать мне все, что происходило с момента вашей встречи с Глебом. Припомни события, разговоры. Вообще, — подчеркнула я, — постарайся вспомнить даже мелочи. Это очень важно. Можешь считать, что я задала тебе написать сочинение. Ты как, кстати, в школе училась?

— Нормально, — пожала плечами Соколова.

— Вот и отлично. К сочинениям относилась серьезно?

— Ну да.

— Значит, прямо сегодня, прямо сейчас садись и пиши. Я потом заеду и заберу. — Я резво встала. — Пока все. Я ушла.

Я на самом деле ушла. Выйдя на улицу, вспомнила, что не поискала в Доме ученых напарника Глеба. С Быстряковым заговорилась, и остальное вылетело из головы. Но сейчас парень, наверное, снова у себя в фирме. Значит, еду туда.

В машине я поймала себя на мысли, что веду слишком много разговоров. Надо бы что-нибудь конкретное предпринимать, а я все болтаю. Но с другой стороны, пока хотя бы минимальная информация не собрана, перейти к действиям проблематично.

Около «Гаранта» я была через полчаса, и найти там Никиту не составило большого труда. Это оказался простоватый, но очень обаятельный парень. Он отнесся ко мне с таким вниманием, будто я его родная сестра. Даже удивительно.

— Я хотела побеседовать с вами по поводу убийства Глеба, — сразу сказала я.

— Да. Я в курсе. — Никита Селезнев предложил мне пройти в курилку, что находилась в конце коридора. — Там сейчас никого нет. Сможем спокойно побеседовать.

Я согласилась, хотя и так не видела нигде людей, которые могли бы нам помешать.

— Когда вы в последний раз виделись с Глебом? — спросила я, закуривая.

— В пятницу было наше дежурство, — ответил Никита. — В пятницу и виделись.

— Его поведение было обычным? Или, быть может, Сашков как-то странно себя вел? — Я выпустила дым к потолку.

— Особенно странного ничего не было. Глеб просто сказал, что к нему должна приехать сестра из Лабакова. Домой торопился. И все.

— Сестра? У Глеба есть сестра? Я не знала.

— Родная. Я тоже только в пятницу узнал. У них там проблемы какие-то. Он недели две назад отпуск за свой счет брал. Домой ездил. Но потом не говорил ничего.

— А ты спрашивал?

— Конечно. Тогда Сашков чернее тучи ходил, я и полюбопытствовал. Но он человек такой, не любит на жизнь жаловаться и ныть. Глеб только отмахнулся и сказал, что все будет нормально.