|
Ведь всегда чувствовал, что она не с ним на все сто, всегда понимал, что любит сильнее и… прятал голову в песок, как страус. Его еще никогда не предавали женщины. Жалкая самоуверенность в собственной неотразимости. Он давал ей все — власть, любовь, спокойствие и мощную поддержку… А ей… ей нужна была страсть, яркие ощущения. Он ни разу ей не изменил за долгие годы. Ни разу не посмотрел на другую женщину. Это могло оскорбить ее, слишком ценил то, что имел, дорожил… как самым редким сокровищем в куче окружающего дерьма. Хотелось смеяться над самим собой до слез. Идиот. Да, за эти три года он, несомненно, наверстал упущенное. Но ни одна из них не заглушила воспоминания. Сколько их было? Сотни… каждый вечер другая. Дикий секс и выпивка…подсознательное желание уйти от реальности. Он не помнил их лица, он не помнил их запахов — они слились в сплошную массу развратных удовольствий. А на следующий день… на следующий день Влад понимал, что просто истощён. На плаву держали обязательства, клан и семья. Черпать силы из того, что есть и из того, что станет его будущим. Будущим его вечности. К черту любовь. Ему не суждено. Не сложилось. Одиночество — удел сильных, слабые не выдерживают, а он привык. Хотя иногда Владу казалось, что он не просто слабак, а ничтожный и жалкий одиночка, не достойный искренности. Всем, черт раздери, что-то надо. Все — шлюхи в какой-то мере. Он платит им: кому-то деньгами, кому-то властью, кому-то услугой или расположением. Окружающий мир стал казаться болотом, грязью, засасывающей постепенно и неумолимо, когда уже и ему самому наплевать на иные ценности, кроме материальных.
Он сжигал ее письма раз в год. Она писала их раз в год, а он уничтожал в тот же день. По письму. Избавляясь вместе с ними от частички боли, которой не мог поделиться ни с кем. Он ожесточился. Сам не замечал, как постепенно превращается в тирана. Безжалостные решения, подавления других кланов, ограничения. Он подписывал распоряжения о казни, не раздумывая, даже не заглядывая в бумаги, предоставленные Серафимом. Удержание власти стало теперь основным смыслом. За эти три года Братство разрослось. Много земель были выкуплены, взяты насильно. Договора заключались в считанные секунды, в случае неповиновения особо несговорчивых держали под солнечными лучами, пока результат не был достигнут. Иногда даже Николас пытался вмешаться и осадить короля, но тот был непреклонен. Время превращало его в деспота. Брат получил в распоряжение Европу и, как прежде, все чаще уезжал в Лондон вместе с семьёй. Марианне перестал нравиться их дом здесь. Ее можно понять, слишком много плохого произошло с ними под его крышей. Кристина и Габриэль переехали в Чехию после рождения дочери. Дом пустовал. Лишь в последнее время Фэй стала все чаще привозить к ним Анну. Присутствие девочки в доме на какое-то время оживляло мёртвую атмосферу особняка. Влад всегда чувствовал ее присутствие. Он привык к этим визитам. То топот ног в коридоре, то звучание клавиш рояля. Иногда она пряталась за дверью кабинета и заглядывала, наблюдая, как он работал, а, бывало, даже забиралась в кресло и, поджав под себя ноги, что-то читала. Влад бросал на неё короткие взгляды и продолжал изучать отчёты. Иногда откладывал бумаги и садился рядом, она что-то весело рассказывала, а он думал о своём, или наоборот — что-то рассказывал ей, а девочка внимательно смотрела на него огромными глазами и слушала. Очень часто она так и засыпала в его кабинете, а он переносил ее в спальню. Это напоминало те времена, когда Марианна и Кристина были еще совсем юными. Одиночество тянулось к одиночеству. Влад всегда с трудом переносил чужих в доме, но Анна не была чужой… хотя и не была своей. Человеческий ребёнок, который, в принципе, и не должен быть в их времени. Анна одинока, так же, как и он. Изгой немногословен, чаще всего его не бывает дома, а Диана занята стремительно взлетевшей карьерой. Конечно, они любят девочку, очень, но жизнь вносит свои коррективы. |
