– Не знаю. Нет... думаю, теперь уже нет. Сегодня, когда я видела его с матерью, у меня сердце разрывалось от жалости. Бедный мальчик, думала я, бедный ребенок, лишенный материнской любви. Такой же несчастной была когда-то и я. Но ему еще хуже, ведь он знает свою мать, а она так равнодушна к нему. Я в детстве страдала от одиночества, но никто не отталкивал меня с таким пренебрежением, как Рената отталкивает Джонни!

– Рената – эгоистка, – угрюмо ответил Рэндал. – Ее не интересует ничего, кроме собственных желаний. Видишь, что получается, когда женщина хочет всегда быть на первом месте.

– Это несправедливо! – с жаром возразила Пиппа. – Я никогда не говорила, что буду ставить свои интересы выше интересов ребенка!

– Разумеется, ты на такое не способна. Но Рената так и делает – и всегда так делала. В ее жизни нет места для ребенка. Она не способна ничего дать Джонни, но может навсегда искалечить его душу, и чем меньше он с ней общается, тем лучше. Однако я не хочу, чтобы он, когда вырастет, винил меня в том, что я не давал ему видеться с матерью. Поэтому позволяю ей навещать Джонни, когда она захочет, хотя предпочел бы вовсе запретить эти посещения.

Оба разговаривали очень тихо, не желая, чтобы мальчик в соседней комнате их услышал.

– Женившись на ней, я совершил страшную ошибку, – мрачно продолжал Рэндал. – Если б я знал, что она за птица, никогда бы и близко к ней не подошел! Но я в то время был молод и глуп, а она – очаровательна.

– Она и сейчас очаровательна, – пожала плечами Пиппа. – Я видела, как ты на нее смотрел, – и не вздумай отрицать!

– Верно, она красавица, – усмехнувшись, согласился Рэндал. – И сейчас, пожалуй, стала еще прекраснее, чем в молодости. Наряды, косметика – все работает на нее... – Вдруг он насмешливо улыбнулся: – Так я и знал, что ты ревнуешь!

– Вовсе я не ревную! – порозовев, горячо возразила Пиппа.

– Еще как ревнуешь! И напрасно: я ведь еще вчера объяснил, что бояться тебе нечего. Рената великолепна, спору нет, но я уже не романтический юнец, и одной красоты мне мало. В сущности, внешняя красота – только фасад. Женщину делает истинной женщиной совсем другое. Сердце, тепло, любовь. А, кроме того – ум, чувство юмора... ничего этого у Ренаты нет. Ничего, кроме блестящей обертки – и пустоты внутри.

Рэндал говорил очень серьезно, и на этот раз Пиппа ему поверила. Она чувствовала, что он говорит выстраданную и пережитую сердцем правду.

В следующий миг в комнату вбежал Джонни. Отец встал ему навстречу, пригладил его растрепанные волосы.

– Ну что, понравились мультики?

– Ага! А когда мы будем обедать? – нетерпеливо спросил мальчуган.

Рэндал взглянул на часы и скорчил гримасу удивления.

– Смотри-ка, уже половина первого. Хочешь есть?

– Хочу.

– У тебя губы в мороженом, – ласково напомнила ему Пиппа. – Давай-ка перед обедом зайдем в ванную.

– Ладно, – ответил Джонни и бегом бросился прочь из комнаты.

Его отец пожал плечами.

– Мне бы его энергию! Не говоря уж о его желудке. Не успел прикончить мороженое, как снова хочет есть!

– Он ведь растет, – улыбнулась Пиппа, чувствуя, как все сильнее привязывается к этому милому мальчугану.

После обеда Джонни и Рэндал переоделись в костюмы для верховой езды. Пиппа устроилась на кушетке в гостиной и включила телевизор.

– Точно не хочешь поехать с нами? – тихо спросил Рэндал, пока Джонни зашнуровывал ботинки.

– Лучше останусь здесь и отдохну, – с наигранным безразличием в голосе ответила Пиппа.