Она почувствовала стальной плен его крепких рук, задыхаясь, ощутила жар его тела.
Он сказал:
— Ты когда-то предложила мне десять фунтов за поцелуй. Получи парочку по три фунта.
Розмари вскрикнула и попыталась высвободиться, но было поздно. Его губы припали к ее губам. Он целовал ее неторопливо, он хотел наказать ее этим поцелуем, но от этого ей не стало спокойнее в его объятиях. Она застонала, вырываясь, но он ладонью придержал ей голову, зарываясь пальцами в шелковистые пряди. Она больше не могла отстраниться, и он раздвинул губами ее губы и скользнул горячим языком в ее рот.
И вдруг она испытала странное, ни с чем не сравнимое чувство. Ей показалось, что весь мир сузился до этого странного будоражащего ощущения. Она чувствовала себя лишенной собственной воли, ей хотелось подчиниться, отдаться этой чужой силе, и ее пугала и возбуждала собственная покорность.
И вдруг все разом закончилось. Он резко отпустил ее. Она изумленно открыла глаза. Мир медленно восстанавливал привычные очертания. Она увидела, что Алекс стоит в нескольких шагах от нее и пристально смотрит на нее, сузив глаза. Она инстинктивно подняла ладонь, чтобы прикрыть распухшие от поцелуя губы.
— Ай-ай-ай, — издевательски протянул он. — И стога сена рядом нет. Всегда такое невезение.
— Ты… ты просто негодяй! — прошипела Розмари. — Неужели ты думаешь, что я бы тебе позволила!
— К сожалению, мы об этом никогда не узнаем, — развел руками Алекс. — Но ты теперь похожа на невесту, а не на мученицу. Может, удается провести викария. Пойдем?
Черт бы его побрал! Как ей хотелось топнуть ногой, развернуться и уйти! Но она лишь сказала:
— Я прошу тебя с этого момента никогда ко мне не прикасаться.
— Очень хорошо, — легко согласился он. — Если ты, конечно, действительно этого хочешь.
— Да, — со злостью выдохнула она. — Да, хочу.
— Хотя мне кажется, — продолжал он, будто не слыша ее слов, — что ты сама не знаешь, что говоришь. Но это, моя милая невеста, твои проблемы, а не мои.
И он повернулся и зашагал к деревне, а она поплелась за ним.
Если она и надеялась, что деревенскую церковь закрыли на реставрацию и церемония невозможна, то она ошиблась.
Пожилой седовласый викарий был изрядно озадачен настойчивостью Алекса, который требовал, чтобы свадьбу сыграли как можно раньше. Но, тем не менее, согласился.
— Мы не хотели бы ждать, правда, солнышко? — спросил Алекс, сладко улыбаясь Розмари.
Розмари потупилась.
— Да. Чем раньше, тем лучше, — прошелестела она.
— Ах, вот как, — деликатно улыбнулся викарий, записывая их имена.
— Какой ужас! — возмутилась Розмари, когда они отошли от деревни на безопасное расстояние, — он наверняка подумал, что я беременна!
— Он поймет, что ошибся, когда мы через положенный срок не явимся крестить младенца, — равнодушно пожал плечами Алекс.
— Он меня знает с пеленок. — Розмари чуть не плакала. — Я чувствую себя преступницей. Мне пришлось лгать священнику! Я не смогу сказать у алтаря священные клятвы, в то время как…
Она не договорила, лишь закрыла лицо руками.
— Нам обоим будет непросто, но нужно через это пройти, — спокойно сказал Алекс.
— Тебе легко говорить, — всхлипнула Розмари. — Это не твоя жизнь, не твоя репутация!
Его губы сжались в ниточку.
— Ты, должно быть, думаешь, что ты — единственная, кто чем-то жертвует? Ты ошибаешься. |