Нет, не послушно. С тихой радостью, как будто она долго ждала этой минуты. Его губы были теплые, бережные, он неторопливо касался ее губ, и она радостно тянулась ему навстречу. Его пальцы нежно и осторожно касались ее шеи, мочки уха, виска, и под его ласками страхи ее постепенно отступали, уступая место медленно нарастающему желанию. Она приглушенно застонала и закрыла глаза, притягивая его к себе. Ближе, ближе, так, чтобы почувствовать силу и тяжесть его тела. Но он оторвался от нее, поднялся на ноги и потянул за собой.

— Пора, милая. Пора в постель.

Обнявшись, рука в руке они отправились наверх.

Наверху он сказал:

— Сейчас я приготовлю тебе ванну. И вот еще что. Я подумал, что мне все-таки лучше лечь в комнате для гостей.

Она резко выдернула руку из его ладони. Что это за игры?! Ему, видно, доставляет удовольствие убедиться в своей неотразимости, а затем дать задний ход!

— Но почему? — прошептала она. — Ты…ты не хочешь меня?

— Я очень, очень хочу тебя, — раздельно произнес он. — И мне очень трудно сейчас отказаться от тебя. Так же трудно, как тогда, во Франции.

Она прикрыла глаза. Лучше не вспоминать о той ночи!

— Просто сейчас — неподходящее время для начала семейной жизни. Слишком много нерешенных вопросов. Я не хочу, чтобы они омрачали нашу жизнь. И потом, тебе действительно нужно время, ты была права. Тебе нужно постепенно привыкнуть к тому, что я всегда рядом. А я не уверен, что смогу сегодня быть достаточно терпеливым.

Она молчала, прислонившись к дверному косяку.

— Поверь, так будет лучше. А теперь прими ванну и ложись. Завтра будет тяжелый день.

Он наклонился к ней. Легко коснулся губами ее волос, но вдруг не выдержал и жадно завладел ее губами. Она горячо ответила на поцелуй, и они долго стояли, прижавшись друг к другу, пока он со стоном не отшатнулся.

— Мне трудно будет сегодня заснуть, — прошептал он и скрылся в своей комнате.

Она медленно отправилась в свою комнату и закрыла за собой дверь. Ее внушительная кровать переехала к ней из Большого дома после того, как Дейзи в очередной раз обновила обстановку. В тусклом свете ночника со своей единственной возложенной в середине подушкой кровать словно посмеивалась над ней. Еще одна одинокая ночь, бедняжка?

— Но сегодня кроме подушки на кровати было еще что-то. Розмари подошла поближе. Большая плоская коробка, завернутая в красивую блестящую бумагу и перевязанная длинными серебристыми лентами.

В последнее время Розмари редко баловала себя покупками. И теперь эта роскошная коробка заставила ее в восхищении ахнуть. Прежде чем открыть, она долго гладила глянцевые бока коробки и перебирала нарядные ленты. Наконец с замиранием сердца подняла крышку,

Сверху было несколько слоев невесомой шуршащей упаковочной бумаги, и Розмари осторожно приподняла ее. Внутри переливалось перламутровым блеском что-то невообразимо прекрасное. Розмари осторожно потянула, и в ее руках заструился невесомый шелк цвета сливок. Это была… Розмари не решилась бы назвать этот шедевр ночной сорочкой. Это был наряд для ночи любви. Розмари как зачарованная перебирала тонкие атласные бретельки, украшенные изысканными атласными цветами. Лиф тоже был расшит такими же цветами, каждый из которых представлял собой тончайшую вышивку по атласному шелку. Розмари улыбнулась. Вспоминал ли Алекс, покупая эту сорочку, как застал ее за разглядыванием бабушкиного рукоделия?

На, дне коробки обнаружилась карточка, на которой значилось кратко «от Алекса».

Это была чудесная вещь. Купленная специально для нее. Розмари нечасто покупала новые вещи. Но покупала только то, что было «для нее». И эта сорочка, Розмари чувствовала, станет её любимой. Мечтательно улыбаясь, Розмари долго рассматривала гладила и даже нюхала прелестный наряд.