— Ты улыбаешься, шутишь, — продолжила Мадди, — целуешь мать и играешь с племянницами, но между ними и тобой — преграда. Никто не может пробиться сквозь твою сдержанность.

— Ты все насочиняла!

— Пигин беспокоится, — тихо прибавила Мадди. — Она думает, что ты приезжаешь реже, потому что Кейн женился.

Патрик покачал головой.

— Бред какой-то. У меня просто работы по горло, вот и все объяснение.

— Но…

— Нет! — Патрик, по-видимому, готов был взорваться.

До чего же не похож был он сейчас на того улыбчивого и спокойного парня, каким он был при их первой встрече!

— Ничего не усложнять — значит ничего не усложнять, и все!

Мадди часто заморгала, пытаясь сдержать слезы. У Патрика была чудесная семья, но он старался не признавать, как много она для него значит, и не сближаться с родственниками, опасаясь, что может произойти что-то страшное, сравнимое с потерей отца. Мадди понимала, что смерть Кинана О'Рурка совпала по времени с ужасным периодом в жизни Патрика, тогда уже не ребенка, но еще и не взрослого.

Никому не хотелось пережить такое.

Тем более в одиночестве.

Тут было о чем поразмыслить. Какую бы боль ни причиняла любовь, отсутствие любимого человека во сто крат хуже.

— Бог мой, — пробормотал Патрик, — прошу прощения, а сам снова ругаюсь. Все потому, что чувствую за собой вину.

Это Мадди ожидала услышать от него меньше всего.

— Вину в чем? Если ты хочешь извиниться за свое плохое настроение, то это лучше сделать перед всеми сотрудниками радиостанции. Стивен говорит, что никогда не видел тебя таким угрюмым и грубым.

— В свое время Стивен видел меня таким неоднократно.

— Это когда?

— Когда я был глупым юнцом и делал все возможное, чтобы попасть за решетку или подохнуть.

У Мадди перехватило дыхание. Ей ясно было, что Патрик вовсе не рубаха-парень, каким хочет казаться.

— Я уже говорил тебе, что был трудным подростком. Но тебе не понять этого! — Патрик снова закипал от злости. — Я пил, курил, спал с первыми попавшимися девками и был готов на любые пакости. Я даже пытался угнать грузовик и чудом избежал тюрьмы или колонии для несовершеннолетних. До сих пор не пойму, как это моим родственникам не пришлось ехать за мной в морг. Хороший был бы им подарочек после похорон отца!

— Это все потому, что тебе его не хватало.

— Ну да. Сейчас сама увидишь, что я стал трудным и неисправимым.

Патрик протянул руку и намеренно грубо положил ее Мадди на грудь.

— Я не из тех, кто будет дожидаться свадьбы, чтобы уложить тебя в постель. Да можно обойтись и без всякой постели. Машина — как раз то, что надо.

Мадди было разозлилась и хотела ударить Патрика по руке, но исходящее от него тепло остановило ее. Тепло добралось до соска и слабо завибрировало в самых потайных уголках ее тела. Какой-то природный инстинкт подсказал Мадди, что боль, которую Патрик может причинить ей, несравнима с той, что он причиняет себе.

— Ты слышишь меня? — спросил Патрик в воцарившейся тишине.

— Слышу.

— Хорошо. Значит, ты поняла.

Вместо того чтобы отпрянуть, Мадди отстегнула ремень безопасности и прильнула к ладони Патрика. Ее живот подрагивал от возбуждения, когда его пальцы, лаская, слегка касались чувствительной точки на ее груди.

В чем Мадди теперь не сомневалась, так это в том, что от жизни можно получать больше, а не только наблюдать, как безвозвратно проходят дни. Патрик же, кажется, напротив, выбрал позицию пассивного наблюдателя.