Дикона так и подмывало сказать, что он даже не знает настоящего имени Терри, но он вовремя сдержался и промолчал.

 — Мой отец страдал маниакально-депрессивным психозом, — вместо этого начал Майкл. — Вообще-то, ему надо было постоянно принимать лекарства, и тогда он чувствовал себя хорошо. Но вся беда заключалась в том, что он постоянно забывал про свои таблетки, и в итоге страдала вся семья. — Он поглядел на Терри и понял, что парень с трудом улавливает суть. — Другими словами, эта болезнь характеризуется резкими изменениями настроения. В маниакальной стадии можно ощущать себя воздушным змеем. Это даже походит на состояние алкогольного опьянения, а когда начинается депрессивная стадия, тут же хочется наложить на себя руки. — Он затянулся поглубже и, проигнорировав пепельницу, бросил окурок под стол и раздавил его каблуком ботинка. — Так вот, во время Рождества 1976 года, во время депрессии, в четыре часа утра, мой отец сунул дуло пистолета себе в рот и выстрелил. — Он попытался изобразить на лице улыбку. — Это было очень быстро, очень громко и очень грязно. В общем, с тех пор я пытаюсь даже делать вид, что Рождества вообще не существует на этом свете.

 На парня этот рассказ произвел незабываемое впечатление:

 — Вот это да!

 — Именно поэтому с Эммой и Майклом так трудно жить, — сухо заметил Хью. — Они оба до смерти боятся, что унаследовали эту тяжелую болезнь от отца. Вот почему они опасаются проявлять откровенную радость, когда им хорошо, но зато малейшую неприятность начинают рассматривать как проявление надвигающейся депрессии.

 — Значит, эта болезнь находится в генах? Билли много знал про гены. Он повторял, что нельзя избежать того, что в тебе запрограммировано твоими родителями.

 — Нет, гены тут не при чем, — сердито буркнул Хью. — Есть, конечно, теории, поддерживающие наследственный характер этой болезни, но чтобы подстегнуть процесс у Эммы и Майкла, как это произошло с Френсисом, требуется, чтобы сработало много различных факторов.

 Дикон не смог сдержать смеха:

 — Ну вот, Терри, это значит, что я пока еще не законченный псих. А Хью — настоящий чиновник, и ему нужно, чтобы все было разложено по полочкам.

 Терри нахмурился:

 — Я понял. Но только почему твоя мать обвинила тебя в смерти отца, если он сам себя убил?

 Некоторое время Дикон пил пиво, ничего не отвечая.

 — Потому что она самая настоящая стерва, — спокойно проговорил Хью.

 Дикон завозился на стуле:

 — Она сказала так, потому что в этом имелась доля истины. В одиннадцать часов накануне Рождества отец признался мне, что хочет умереть, и я не стал его отговаривать или еще как-то сдерживать. Через пять часов он застрелился. Моя мать уверена в том, что я смог бы убедить его не делать этого.

 — Почему же ты даже не попробовал?

 — Потому что он попросил меня не ввязываться и не мешать ему.

 — Да, но… — Изумленные глаза подростка изучали лицо Дикона. — Неужели тебе было все равно в тот момент, и ты не боялся, что он действительно решится и покончит с собой? Когда Билли истязал самого себя, я каждый раз бесился, не зная, как мне поступить. То есть, я хотел сказать, что у меня каждый раз появлялось какое-то чувство ответственности за него, что ли…

 Дикон выдержал испытующий взгляд Терри, но потом опустил глаза:

 — Бесился. Неплохое выражение. Именно так я себя чувствовал, когда раздался тот роковой выстрел.