— Алло, — донесся до Майкла грубоватый мужской голос. — Меня зовут Джон Стритер. Чем могу помочь?

 Дикон щелкнул кнопкой своей шариковой ручки и положил перед собой блокнот:

 — Ваша последняя публикация появилась три с половиной года назад. Означает ли это, что вы признали вину своего брата? — без предисловий начал он.

 — Вы работаете в центральной газете, мистер Дикон?

 — Нет.

 — Значит, вы просто свободный журналист?

 — Если вас это так интересует, то, что касается вашего вопроса, — да.

 — А вы можете себе представить, сколько таких журналистов я успел повидать за все это время? — Он помолчал, но Дикон не попался на такую дешевую приманку. — Приблизительно тридцать человек, — продолжал Джон, — однако количество статей, опубликованных где-либо, было равно нулю, поскольку ни один редактор не соглашался пропустить материал. Боюсь, что напрасно потрачу и ваше время, и свое собственное, если начну отвечать на вопросы.

 Дикон поплотнее прижал трубку к уху и нарисовал на листке длинную спираль:

 — Тридцать журналистов — это слишком мало, мистер Стритер. Компании, подобные вашей, встречаются с сотнями репортеров, чтобы добиться хоть каких-то результатов. К тому же, большая часть ваших воззваний от КДДС дает основание для судебного преследования. В частности, привлечение к ответственности за клевету. Удивляюсь, что за столько лет этого не случилось.

 — Это само по себе уже кое-что доказывает. Вы так не считаете? Если наши заявления являются клеветническими, то почему же до сих пор никто не обратился в суд?

 — Видимо, те, кого это касается, достаточно умны. Зачем вкачивать вам адреналин в виде различных скандальных разбирательств, если при умолчании ваша КДДС умрет сама собой? Вам следовало любыми средствами уговорить хотя бы одного редактора опубликовать пусть даже небольшую статейку в защиту вашего брата. Неужели этого не было сделано?

 — Единственный опубликованный материал, вышедший в прошлом году, касался загадочных исчезновений людей вообще. Там имя Джеймса упоминалось, но с явным оттенком недоброжелательности. Два дня я промучился с автором книги Роджером Хайдом, а в результате получился слабенький рассказик с довольно туманной концовкой, где опять же невиновность Джеймса бралась под сомнение. — Голос в трубке звучал сердито. — Мне уже надоело биться головой об стену.

 — Значит ли это, что теперь вы меньше убеждены в невиновности брата, чем пять лет назад?

 Чувствовалось, что собеседник на другом конце провода едва сдерживается, чтобы не обругать Дикона последними словами:

 — Похоже, все, что требуется вашей пишущей братии, так это подтверждение вины Джеймса.

 — Между прочим, как раз я предлагаю вам шанс защитить его честь, но, по-моему, вы не слишком торопитесь воспользоваться предоставленной возможностью.

 Однако Джон Стритер на эту тираду никак не отреагировал.

 — Мой брат и я выросли в семье честных людей, зарабатывающих на жизнь тяжелым трудом. Представляете реакцию наших родителей, когда брату прилепили ярлык вора? Это приличные уважаемые люди, и они не понимают, почему такие журналисты, как вы, не хотят их выслушать. — Послышалось недовольное сопение. — Вас же интересуют не факты, а просто последующая попытка разрушить репутацию человека.

 — А вам не кажется, что вы играете в ту же игру? — безразличным тоном поинтересовался Дикон. — Насколько я понял из ваших материалов, вся защита чести вашего брата покоится на очернении Найджела де Врие и Аманды Стритер.