Гурвилль лишь посмеялся над ним. Тогда Ватель поднялся в свою комнату, взял шпагу и воткнул ее себе прямо в сердце, но лишь после третьего удара он упал замертво. А тем временем свежую рыбу доставили из нескольких мест. Пошли искать Вателя, зашли к нему в комнату и увидели его в луже крови. Потом побежали к господину принцу, который был в отчаянии…»

Несмотря на этот печальный случай, визит короля прошел с большим успехом. И, прежде чем уехать, Людовик XIV попросил принца де Конде продать ему Шантийи, самостоятельно назначив любую цену:

– Он к вашим услугам за цену, которую установит Ваше Величество, – ответил Конде. – Но я прошу лишь об одной милости: не делать из меня привратника.

– Я понимаю вас, мой кузен, Шантийи никогда не будет моим.

Перечислить всех женщин, которые безумно любили принца, просто невозможно: тут была и его сестра, и прекрасная герцогиня де Лонгвилль, и его жена Мари-Клеманс де Брезе, которую ее страсть довела почти до сумасшествия… Во всем виновато волшебное кольцо? Оно, похоже, продолжало творить свои чудеса еще несколько пятилетий.

В 1724 году Мария-Анна де Бурбон-Конде, которую называли мадемуазель де Клермон, без памяти влюбилась в Луи де Мелена, герцога де Жуайёза и принца д'Эпинэ, который, несмотря на все эти громкие титулы, не был достаточно могущественным сеньором, достойным дочери Конде. Семья восстала против их любви, вынудив молодых людей вступить в тайный брак.

К несчастью, через две недели Луи де Мелен погиб на охоте, убитый оленем, который своими рогами распорол ему тело… Это происшествие повергло Марию-Анну в глубокое отчаяние. В 1741 году она умерла, так и не найдя утешения.

Пока не разразилась революция, Шантийи становился только великолепнее. Принц Луи-Анри де Конде, внук Великого Конде, оставил на его территории самый прекрасный след в Истории, построив Большие Конюшни. Но налетела злая буря революции, и для замка наступили тяжелые времена. Конде покинули свое чудесное жилище: они эмигрировали в числе первых, направились в Германию, чтобы там организовать так называемую «армию принцев». А замку пришлось заплатить за отсутствие своих хозяев. Сначала из него вынесли всю мебель, все разворовали, а потом и вовсе превратили в тюрьму. Мало-помалу эта каменная «мечта» разрушилась, и пруд стал отражать лишь бесформенные руины.

В таком вот грустном состоянии Шантийи пережил Директорию и огненную авантюру Империи. И лишь после Реставрации, когда Империя исчезла, вернулись прежние хозяева… Во всяком случае, один старый хозяин, Луи-Анри-Жозеф, последний принц де Конде, человек достаточно пожилой. Его сын, герцог Энгиенский, был расстрелян в свое время во рву Венсенского замка, а сам он не имел особого желания восстанавливать бывший дворец. Он провел какие-то работы, но предпочитал жить в Сен-Лё, в обществе некоей Софии Дэвис, английской авантюристки, из которой он сделал баронессу де Фёшер. А Шантийи он завещал своему крестнику, Анри д'Омалю, одному из сыновей короля Луи-Филиппа.

Когда принц умер, странным образом повешенный на шпингалете своего окна, его наследнику было всего восемь лет. До вступления в права наследства ему следовало подождать еще десяток лет. Но, быть может, уже пора бросить взгляд на того, кто перестроил Шантийи и собрал в нем драгоценные коллекции?

Это был красивый белокурый мальчик, стройный и элегантный. Он всю жизнь носил тонкую бородку и длинные усы. Истинно французский принц! Свое призвание он выбрал давно: быть солдатом. К своему пятнадцатилетию (15 января 1837 года) он получил патент младшего лейтенанта, затем отправился продолжать учебу в Фонтенбло, а потом – в стрелковую школу в Венсене.