Ребенок, которого ждала Наталья, должен был стать вторым наследником престола, если предположить, что после смерти матери трон займет Павел. Продолжение монархической линии зависело от рождения здорового наследника.

Рано утром 10 апреля 1776 года Павел прислал в покои матери слугу с известием, что у Натальи начались роды. Повитухой у великой княгини была старая графиня Мария Румянцева, которая за шестьдесят лет жизни при дворе помогла благополучно появиться на свет сотням младенцев. Пригласили и докторов — на тот случай, если повитухе понадобится помощь.

День медленно приближался к полудню, и возле покоев роженицы в ожидании появления на свет ребенка толпились придворные. Наступил полдень, день уже клонился к вечеру, но никто из комнаты не выходил, чтобы объявить о рождении царевича. К полуночи все начали расходиться по своим местам, полагая, что еще до восхода солнца услышат новость о благоприятном разрешении Натальи.

В тот же длинный воскресный день Екатерина несколько раз заходила проведать свою невестку и перемолвиться словом с графиней Румянцевой. Наверное, государыня вспомнила о своих первых родах, о долгих и мучительных страданиях, о невнимании, которое едва не стоило ей жизни. Она сделала все, чтобы Наталья по возможности чувствовала себя хорошо.

На другое утро императрица снова наведалась к роженице. Наталья совершенно выбилась из сил, но все еще не разрешилась от своего бремени. Графиня была не на шутку встревожена. Екатерина велела осмотреть Наталью двум немецким акушерам, доктору Крузе и доктору Тоду. Но их длительная консультация не привела ни к каким решительным действиям. Тут же присутствовали хирурги, которые могли вскрыть брюшную полость великой княгини. Эта жуткая операция спасла бы ребенка, но стоила бы его матери жизни. От операции воздержались.

Но, как оказалось, это решение стало роковым. Екатерина не отходила от невестки, и та храбро продолжала бороться, но ей не хватало сил, чтобы вытолкнуть младенца из своего чрева. Ее пронзительные крики перешли в хрипы, а потом в слабые рыданья. Залитое слезами лицо было белым, как полотно. Роды длились уже двое суток. Позвали еще других врачей. Измученная графиня Румянцева в отчаянии признала свое бессилие и сказала, что теперь нельзя будет уже спасти ни мать, ни ребенка. Медицинский консилиум подтвердил ее опасения. Ребенка больше не было слышно. Вероятно, младенец, так и не появившийся на свет, погиб.

Попытка спасти ребенка и сохранить жизнь матери продолжалась. Может, врачи ошибаются? Екатерина, почти не спавшая с тех пор, как у Натальи начались родовые схватки, сама страдала от сильных спазматических болей в спине. Проникнувшись состраданием к несчастной девочке, она все взяла на себя.

«Никогда в своей жизни не попадала я в более трудное, более ужасное и более болезненное положение, — писала она впоследствии Гримму. — Я забыла, что такое есть, пить и спать, и как я держалась на ногах, не знаю. Мучительно было стоять и с полными слез глазами беспомощно наблюдать за тем, как Наталья, испытывая неимоверные страдания, медленно приближалась к смерти».

Всего в уходе за роженицей принимало участие четырнадцать врачей, акушерок, не считая множества слуг и служанок. Все же они мало что могли сделать.

Долгие пять дней умирала Наталья. Когда с губ ее сорвалось последнее дыхание, в душе у императрицы что-то перевернулось.

«Я обратилась в камень», — писала она.

Тело покойной вскрыли, обнаружили очень большого «правильно сформированного» мальчика. Он был очень крупным, и великая княгиня, у которой был искривлен позвоночник, не могла его родить.