– Договор гласит: нам не должно принимать посланцев от наших врагов, – отозвался Элла, по-прежнему неотрывно глядя на меня.

– А это кто, по-твоему? – рявкнул Кердик, в кои-то веки не сдержавшись.

– Это мой сын, – просто сказал Элла, и по битком набитому залу прокатился сдавленный вздох. – Он мой сын, – повторил Элла, – так?

– Так, о король.

– У тебя есть еще сыновья, – равнодушно бросил Кердик и жестом указал на бородатых воинов, сидящих по левую руку от Эллы. Бородачи – надо думать, мои сводные братья? – озадаченно пялились на меня. – Он привез послание от Артура! – настаивал Кердик. – Этот пес, – он ткнул ножом в мою сторону, – всегда служил Артуру.

– Ты привез послание от Артура? – осведомился Элла.

– Слова от сына к отцу, и только, – вновь солгал я.

– Cмерть ему! – коротко отрезал Кердик, и все его сторонники заворчали в знак согласия.

– Я не стану убивать родного сына в моем собственном чертоге, – возразил Элла.

– Я могу помочь, – ехидно отозвался Кердик. – Если к нам приедет бритт, да будет он зарублен на месте. – Эти слова он произнес, обращаясь ко всему залу. – Так договорено меж нами! – настаивал Кердик. Его люди одобрительно взревели и принялись колотить древками копий по щитам. – Эта тварь, – Кердик указал на меня, – сакс, сражающийся под знаменами Артура! Он гад, а тебе ли не знать, что мы делаем с гадами!

Воины оглушительно завопили, требуя моей смерти; завыли и залаяли псы, внося свою лепту в общий гвалт. Ланселот с каменным лицом наблюдал за мной, Амхару с Лохольтом явно не терпелось изрубить меня на куски. Лохольт ненавидел меня лютой ненавистью: это я держал его руку, когда отец отсек ему правую кисть.

Элла дождался, пока шум стихнет.

– В моем чертоге, – произнес он, особо подчеркивая «в моем»: ежели кто забыл, так правит здесь он, а не Кердик, – воин умирает с мечом в руке. Кто захочет убить Дерфеля, пока тот при мече? – И он оглядел зал, приглашая бросить мне вызов. Все промолчали. Элла посмотрел на союзного короля сверху вниз. – Я не нарушу нашего договора, Кердик. Наши копья выступят вместе, и никакие слова моего сына не поставят под угрозу нашу победу.

Кердик поковырял в зубах, извлекая ошметок мяса.

– Из его черепа, – заметил он, указывая на меня, – выйдет недурной битвенный стяг. Я хочу, чтобы он умер.

– Ну так ты его и убей, – презрительно бросил Элла. Союз союзом, но особой любви друг к другу короли не питали. Элла терпеть не мог молодого выскочку Кердика, а Кердик полагал, что старику недостает жестокости.

Кердик улыбнулся подначке краем губ.

– Не я, – кротко отозвался он, – но мой первый воин сделает это. – Кердик оглядел зал, высмотрел нужного человека, указал на него пальцем. – Лиова! Здесь гад. Убей его!

Воины восторженно загомонили. Они заранее предвкушали битву, и, уж конечно, еще до того, как настанет утро, выпитый эль подтолкнет их не к одной кровопролитной стычке, но смертный поединок между защитником короля и сыном короля – развлечение получше, нежели пьяная драка, и, уж верно, позанятнее, чем бренчание двух арфистов по углам зала.

Я обернулся поглядеть на противника, от души надеясь, что тот уже изрядно набрался и Хьюэлбейн играючи с ним управится, но из толпы пирующих вышел человек, менее всего отвечающий моим предположениям.