Вот совершенно непонятно, как она при столь решительном характере два года, ходила кругами.

— Мне бы для начала сохранить хотя бы этот осколок семьи. Не забывай, я для них воскресну из мертвых. И совсем не факт, что мне будут рады.

— Тогда, после. Когда все устаканится.

— Договорились.

— Все, я побежала, — вновь бросив взгляд на часы, сорвалась с места Березкина.

Нет, у нее точно моторчик в одном довольно интимном месте.

Семен стоял и с глупой улыбкой смотрел в за хлопнувшуюся за подругой дверь. Ну невозможно оставаться равнодушным, наблюдая за этим сгустком энергии и задора. И теперь она будет частью него.

Подумалось об этом с грустью. Нет, Лена милая, и очень может быть, что с ней он забудет Аллу, так и не сумевшую его простить, и все еще прочно сидящую в его сердце. Угу. Это дело такое. Враз не вырвешь. Не гвоздь застрявший в доске. Но с другой стороны, как говорится — клин, клином вышибают. И он был уверен, что Лена на эту роль подходит лучше всего. А любовь…

Говорят, что браки по расчету зачастую куда как крепче, чем по любви. Не может же она не понимать, что здесь и сейчас между ними состоялась самая обычная сделка. Ей стабильность, достаток и уверенность в завтрашнем дне. Ему, душевное равновесие. Если же это когда-нибудь выльется во что-то иное, он будет только рад.

До двух часов время прошло в праздном ничего неделании. Ну, если не считать утренний туалет, и завтрак в гостиничном кафе. Потом вышел на улицу, и доехав на метро до центра, бесцельно слонялся по Красной площади и Александровскому саду. Посетил Исторический музей. И все это время он постоянно посматривал на часы, отмеряя медленно текущее время.

Алле он позвонил ровно в два.

— Ало, это ты Семен? — Послышался голос бывшей жены.

— Да, я.

— Дети встретятся с тобой у нулевого километра.

— Это у Кремля?

— Ну, а где же еще. Надеюсь, ты узнаешь своих детей? — С сомнением и желчью в голосе, поинтересовалась она.

— Можешь быть уверенной. Когда они подойдут. Я в принципе как раз недалеко.

— Уже должны быть там. Они прямо-таки загорелись, когда узнали что ты жив. Убежали еще два часа назад.

— Понял, — порываясь закончить разговор, и поспешить к детям, произнес Семен.

— Кречет, только я тебя умоляю, не смей настраивать детей против меня. Я сообщила им, что мы расстались. Сказала, что за время расставания мы отдалились. Придерживайся этой версии. Давай, расстанемся так же как жили, без скандалов и нервотрепки.

— Не сомневайся.

Когда Семен уже приближался к бронзовой отметке на брусчатке, его начало трясти. Самым натуральным образом. А еще ноги отчего-то отказывались держать. Вот случись, прямо сейчас окунуться в гущу боя, он не испытал бы ни капли сомнений. Встреча же с детьми, его откровенно страшила.

Как оно все будет? Примут ли они его? Алла вроде сказала, что они убежали на встречу будучи в явном возбуждении. Но вдруг они пришли на место гораздо раньше. Он ведь раза три точно прошел мимо этого клятого нулевого километра. И народу там всегда было предостаточно, как и подростков. Ладно, они не узнали его, потому как после пластики его и мать родная не узнает. Но как они воспримут то, что он прошел мимо них, не признав своих детей?

— Настя, а может этот? — С сомнением произнес паренек облокотившийся на парапет выхода из подземки.

Лет пятнадцать, короткая стрижка, довольно высок для легко угадывающегося возраста, крепкого сложения. Сразу видно, что паренек вовсе не чужд спорту.

— Леш, ты чего. У отца конечно изменилось лицо, но рост-то ему точно не добавили, — возразила девчушка, на вид, чуть старше него.