Так что пакистанца было несложно понять.

И уже собрался Крохин за вещичками, раздумывая, у кого бы из приятелей перекантоваться и как бы заработать на билет до Москвы, как вдруг пакистанец, хлопнув себя по лбу ладонью, озарился улыбкой, сообщив, что друг его спонсора некий состоятельный араб — просил немедленно по освобождении из темницы направить разжалованного менеджера к себе домой.

Вероятно, предположил пакистанец, араб ищет толкового русскоязычного работника.

Тут он взглянул на часы и, прервав речь, кинулся совершать намаз и только по окончании духовного культуризма дал Крохину необходимый номер телефона.

И вот впервые за долгое время своего пребывания на земле Аравии ступил Владимир в дом мусульманского патриция, в мраморные залы с фонтанами и с павлинами, уселся на низкий бархатный диванчик около инкрустированного костью из слоновьего бивня столика напротив сухощавого человека с острыми черными глазами — сухого, надменно–подтянутого, одетого в белейший бурнус, с сиянием бриллиантовых перстней на загорелых пальцах.

Араб, также оказавшийся не местным жителем, а уроженцем не то Саудовской Аравии, не то Кувейта, представился как Асса–фар, расспросил Владимира о его биографии, а затем сказал, что готов платить Крохину пять тысяч долларов наличными в месяц, если через недельку–другую отправится тот обратно в Россию, где необходимо арабу сформировать экипаж судна, плывущего под российским флагом, но под эгидой Гринписа с целью обследования затонувших советских подводных лодок.

Из лодок, по словам араба, происходит опасная для планеты утечка радионуклидов, а потому надлежит, уяснив интенсивность утечки, разработать проект, как ее кардинально остановить.

Обязанности Крохина будут заключаться в функциях помощника и переводчика при уполномоченном арабом лице, некоем мистере Кальянрамане, пакистанце, научном руководителе экспедиции.

В течение плавания зарплата Крохина составит семь тысяч долларов в месяц, а по возвращении в Эмираты получит Крохин работу еще более выгодную в своем материальном за нее воздаянии.

На вопрос, как именно прожить упомянутую недельку–другую, не имея ни гроша в кармане, араб дал ответ, воистину достойный шейха: Крохин тотчас отправляется в соседний эмират Шарджа, где ему резервируется номер в "Холидей Инн", отдыхает в роскошном отеле от минувших злоключений, а на карманные расходы получает две тысячи долларов.

Не согласиться с таким предложением мог только дурак.

И уже через час Владимир вольготно разлегся на восхитительно широкой кровати в просторном номере, переваривая бесплатно полагающийся обед, состоящий из неисчислимого количества деликатесов, и представляя, как уже перед ужином, пройдя мраморными прохладными переходами, спустится он к пляжу, погрузится по шею в теплый соленый кисель Персидского залива и станет счастливо и бездумно глядеть в здешнее беззвездное, словно затянутое пыльной серо–черной шалью небо.

Стоял октябрь, начинался бархатный сезон. Жара спадала на глазах, вода в заливе по температуре сравнялась с воздухом, не нагреваясь выше двадцати шести, а бриз нес в себе ощутимую, но покуда еще нежную прохладцу.

Он даже пожалел, что покидает Эмираты именно сейчас, после тяжкого летнего пекла, в золотое время короткой курортной паузы, когда, не приковывая себя к спасительному кондиционеру, можно день–деньской проводить на пляже, а вечером неторопливо прогуливаться в лавочно–торговых джунглях города, в кутерьме цветастого праздника.

Впрочем, с него довольно! Два года, как вышло в итоге, он пахал на штрафы и арабскую тюрьму, два года считался недочеловеком, и, похоже, все его состояние отныне заключается лишь в накопленных отрицательных впечатлениях и в спортивной сумке с личным барахлишком, чья общая стоимость едва ли составляет оплату суточного пребывания в "Холидей Инн".

Вот же! Ведь и плавал‑то мелко, а все равно едва не утонул!

ЗАБЕЛИН

Офис, куда его пригласили для интервью, располагался под самой крышей одного из манхэттенских небоскребов.