А я проверял оборудование, скафандр и волновался, естественно. Правда, получил от железы-гормонального водителя дозу спокойствия и дёргаться перестал. Проверил всё спокойно, поместился в челнок и полетел к Земле. А через четыре часа (на час больше, потому что челнок спускался «медленно и печально», укрытый всякими маскировками) я высунул нос, оглядывая песчаный пляж и довольно грязную, пусть и бурную, речушку. Это были стоки Идигена, канализация и отходы. Не слишком ядрёные, но и не слишком приятные, нерентабельные в плане переработки. А с водой у города проблем не было — скважины и чуть ли не подземное озеро под городом, не говоря о естественном притоке от дождей. При этом «выброс» у стоков был огого какой, да и барьеры его перекрывали. Хотя за всю известную мне историю никакие враги-животные этой «лазейкой» в Идиген не пользовались.

Ну а мне, в инженерном костюме — вообще никаких проблем. Просочусь на десяток километров и выйду на границе техэтажей, где, кроме ратоморфов, и нет никого. А дальше — разведка, подготовка, встреча и уход, как понятно. Так что потопал я в речушку, первое время сопротивляясь бешеному течению, а потом плюхнулся и врубил магнитный двигатель доспехов. Точнее, не совсем магнитный, но принцип взаимодействия был с магнитным полем, а деталей я из-за разницы в науке просто не понимал толком.

Через четверть часа преодолел зону «контроля»: эхолоты и решётка. Сквозь решетку просто проплыл — толщина чудовищно толстых звеньев позволяла, изначально рассчитанная на какие-то технические десантные средства, судя по всему. Ну а звуковые колебания текущей воды костюм смоделировал без труда. И через двадцать минут выбрался я в коллекторе, обтекая от нечистот. Не слишком приятно, хотя и нормально, по большому счёту. Поискал технической воды — не из брезгливости, а потому что разило от меня, скорее всего, довольно сильно. А это скрытности ни черта не способствует, да и общаться с Степанычем и отрядом, благоухая нечистотами… Как бы они не подумали, что я делаю им крайне дерьмовое предложение.

И, наконец, направился, укрытый голополем, по техническим уровням города. Пару раз чуть к черту не навернувшись: видимо, отмылся хорошо, маскировка работала. А ратоморфы, твари такие, вместо того, чтобы разбегаться — замирали. Ну и парочка таких под башмаком чуть нахрен меня не уронила. Но приноровился, да и чем выше — тем меньше тварей было. И пробираясь, чуть ли не кидал мысленно монетку (сувенирные кругляши, в доисторические времена используемые как деньги, а сейчас как простейший ГСЧ) в смысле куда идти — под казарму или под мой дом, для начала?

Впрочем, надо учесть что в казарме отряда может и не быть. Не то, чтобы я в какие-то прямо жуткие репрессии верил. Но они могли быть и без моей веры, да и просто некомплектный отряд могли расформировать или перебазировать. А Степаныч — точно дома, да и старый и не слишком здоровый. И проще и спокойнее с него начать, тем более, может, что знает про отряд.

И выдвинулся под свой жилой блок, не покидая техуровня. Вылезать первое время вообще было не надо, а надо было добраться поближе к подвальным техпомещениям. Там находился управляющий вычислитель дома, к которому НСП угрожал подключиться с полусотни метров, невзирая ни на какие материальные препятствия. И — подключился, принеся мне… Довольно неприятные новости.

Степаныч, судя по данным, неделю как умер. Точно умер — утилизация тела производилась санитарными службами дома. И диагноз был — сердце и сосуды. И… неприятно, даже стыдно немного, хоть иррационально. Но ничего не поделаешь: вздохнул, мысленно пожелал удачи после смерти (чёрт знает, что там — но может понадобиться). И думать о том, какая доля вины в этой смерти моего исчезновения (или какого-нибудь расследования) — не стал. Ничего уже не сделаю ТОЧНО, а есть себя поедом без возможности исправить… Нахрен, в общем!

Вздохнул, встряхнулся и выдвинулся в направлении северной казармы.