— Но попробовать поговорить надо, — озвучил я. — Потеребишь их, насчёт встречи?

— Ла-а-адно, — простонал Андрей.

Но операторы у Андрюхи «не теребились», по крайней мере, пока. Так что я отложил вопрос специалистов, хотя хотелось «полноценный», а не конвойный какой-нибудь отряд. В конвойном и медик, вообще-то, расписанием не предполагался. В общем, перекроил график и стал вылавливать «отстающих» сокурсников, которые на последнем курсе не просто засуетились. Но стали хоть как-то положительно проявляться на тренировках-занятиях.

6. Бой в подворотне

В отличие от Ирки и Андрюхи проблем с общением с соучениками у меня особых не было. Не из-за меня, не из-за них, хотя «закалка» соседушек сказалась на скептическом отношении к этой «примерной социальной жизни». И «друзей» не заводил, хотя приятели и приятельницы были. И собутыльники, и любовницы, хотя мимолётные.

При этом, хотя и не общался со всеми пятью сотнями курсантов лично (делать мне, блин, больше нечего — у нас учебка, а не клуб престарелых кумушек, блин!), более или менее знал (иногда — не желая того, слушая расслабленную трескотню девчонк или нетрезвые рассказы приятелей) про многих соучеников. И, в основном, про «неодобряемых». Про то, какие все «козлы, стервы, идиоты, неудачники», трепались даже после приятного секса или небезынтересных посиделок. Ну и в учебных группах замечал за окружающими всякие моменты и без рассказов, потому что ненаблюдательный и невнимательный экстерминатор — дохлый труп. Экстерминаторы мёртвыми не бывают, только живыми и жизнеспособными.

Мои асоциальный и антисоциальная помощники честно признались в некомпетентности по данному вопросу, так что «всё сам». И начал я с тех, кого уже знал. Было в округе учебки питейное заведение, в отличие от Холостого Патрона, расположенное не на территории учебки. Патрон — официальное заведение, практически подотчётное. И допуск у курсантов туда с четвёртого года обучения, и мастера-наставники там бывают. Не говоря о сержантах-инструкторах, проводящих в Патроне, по-моему, всю жизнь. Кроме периода «садистских наставлений», конечно.

А вот Либерия — была «на границе» учебки. Не притоном каким, технических уровней, но… В общем, сложилось так, что тем курсантам, которым без «тусняка» жизнь не мила — Либерия становилась родным домом с первого курса. И вылетали её посетители с курсов с завидной периодичностью.

При этом, помимо питейной части, в Либерии была и «клубная». И ищущие потрахаться девицы и парни — были частыми посетителями. А они привлекали и не только «тусовщиков», но и желающих расслабиться из учебки… Ну, в общем, помимо «штаб-квартиры» забивших на учебку, было это местом отдыха для курсантов. Нечастого, потому что если не забивать — времени нет. Но было.

Ну и помимо «потанцевать-выпить» и даже в перспективе потрахаться — Либерия была местом вечного, как выражался Степаныч (правда не на эту тему, как понятно) «перманентного» мордобоя. Вообще, забивальщики имели что-то вроде своего… ну скорее банды, хотя понятно что не так. Содружества, рыхло-условного. И в Либерии с «успевающими» старались схлестнуться (обычно — по пьяни), ну и хоть так доказать, что они не днищное днище. Так что в Либерию обычно ходили компаниями, немаленькими.

А само заведение к этому мордобою относилось равнодушно, даже с некоторым снисхождением. Что, учитывая то, что мордобойщики обеспечивали заведению постоянный доход — вполне объяснимо. Смертей, увечий, изнасилований — на территории Либерии не было, а если и случались, то раскрывались буквально сразу, и виновные передавались полиции со всеми записями и доказательствами.