И тут, не успела я обрадоваться, что слушатели наконец‑то заснули, хлопнула дверь. Студенты встрепенулись, я разозлилась и сердито сказала появившейся на пороге девице:

– Вот что, ангел мой, коли явились с опозданием, извольте входить в аудиторию тихо, как маленькая белая мышка! Понятно? А теперь выйдите в коридор и постойте там минут пять, пока все проспавшие не соберутся вместе, и тогда вы скопом войдете в аудиторию, тихо, словно маленькие белые мышки, ясно? Маленькие белые мышки! Только так!

Девчонка шмыгнула обратно, я раскрыла было рот, но тут дверь опять распахнулась, и на пороге возник огромный негр Рафаэль, представитель одной африканской страны. В советские годы в вузах было много учащихся из так называемых дружественных стран.

Студенты сдавленно захихикали. Рафаэль, дурно говоривший по‑русски, приложил палец к губам и трагическим шепотом возвестил:

– Тс‑тс, я маленький белый мыш!

Тут уж от хохота слегли все, вместе со мной.

Слава богу, теперь мне не надо зарабатывать себе на хлеб насущный, могу преспокойно вылезти из‑под одеяла в районе полудня и, зевая, отправиться пить кофе.

Поэтому совершенно непонятно, с какой стати сейчас орет будильник. Я что, завела его? Куда‑то собралась?

Да зачем?!

Решив, что произошла ошибка, я повернулась на другой бок и с наслаждением вздохнула. Боже, какое у меня теплое одеяло, замечательный матрас, мягкая подушка…

– Мать, – заорал, врываясь в комнату, Аркадий, – я так и знал! Спишь!

Я села и недовольно спросила:

– С какой стати мне бегать по дому? Только восемь пробило! Лучше ответь, почему ты не на работе?

Аркадий открыл было рот, но тут в мою спальню влетела Зайка и затопала ногами:

– Из‑за тебя все опоздают!

– Куда?

Ольга повернулась к мужу:

– Вот. Сколько раз говорила тебе: у Даши в связи с возрастом начинаются мозговые явления! А ты возражал, дескать, мать просто придуривается. Теперь убедился? Разве может нормальный человек забыть то, о чем неделю толкуют домашние! Надо срочно позвонить Оксанке и спросить, что пьют от начинающегося маразма! Сегодня она забывает нужную информацию, завтра начнет ножки у стульев грызть, решит, что это ее любимые сухарики. Я не могу наблюдать, как гибнет личность! Аркадий! Что ты молчишь?

Я задохнулась от возмущения. Маразм! Он бывает только у очень пожилых людей, да и вовсе не со всеми!

Если я и забыла о чем‑то…

– Не пойму никак, – заглянула в спальню домработница Ирка, – вы синий комбинезон со стразами берете? Или только красный класть? Тот, что Манюня из Парижа привезла?

– О боже! – закатила глаза Ольга. – Ну ничегошеньки никому поручить нельзя! Все самой делать приходится! Синий со стразами! Он же специально куплен!

И тут я мигом вспомнила все.

Тот, кто хорошо знает нашу семью, в курсе того, что в Ложкине проживает стая собак во главе с мопсом Хучем. Каждый год, летом, мы его вывозим на выставку. Хучик никогда не получает медалей, у него, по мнению компетентного жюри, не правильно поставленные уши, слишком крупная голова и беда с задними лапами, слишком уж они кривые. Но Манюня и Зайка не теряют надежды обрести хоть малюсенький дипломчик, потому сборы Хучика на ринг напоминают подготовку супермодели к эксклюзивному показу мод. Вчера мопса торжественно выкупали в шампуне, производители которого пообещали, что собака после использования сего средства будет благоухать фиалками. Затем его шерсть намазали кондиционером, придающим пушистость, потом натерли шкурку специальным лосьоном и отполировали до блеска замшевой тряпочкой.

Хуч сначала отбивался, но, поняв, что от судьбы не Уйдешь, вздохнул и молча терпел последующие процедуры. Он стоически вынес чистку ушей и зубов, не стал возражать, когда Зайка специальной щеточкой пригладила ему волосы на хвосте.