— Отпечатки пальцев подтверждают, что жертва — действительно Бретт Стюарт Николс, он же отец Фабиан. Время смерти — где-то между десятью вечера и полуночью среды.

Хантер кивнул:

— Это время, когда церковь закрывается.

— Если не считать того места, где была отделена голова, на теле нет других травм, — сказал доктор, натягивая новую пару латексных перчаток. — Обезглавлен он был не после смерти. В житейских терминах это и было причиной смерти. Имеется интересный факт: ничто не указывает, что жертва была обездвижена. Никаких потертостей, никаких следов на запястьях или лодыжках.

— Не был ли он одурманен? — спросил Хантер, наклоняясь, чтобы рассмотреть обрубок шеи.

Уинстон слегка покачал головой:

— Токсикологи не нашли никаких анестетиков.

— Почему ты думаешь, что он мог быть одурманен? — повернулся Гарсия к Хантеру.

— Большинство людей сопротивляются, если их собираются обезглавить.

Кивнув, доктор Уинстон выразил свое согласие.

— Поскольку нет никаких ран, которые возникают при обороне, мы знаем, что священник не сопротивлялся. Обезглавить цель, которая движется, нелегко.

— Мог ли священник получить удар и потерять сознание? — спросил Гарсия.

— Я учитываю такую возможность, — ответил доктор Уинстон, подходя к столу с другой стороны. — Но, учитывая отсутствие головы, не могу это утверждать.

Гарсия кивнул.

— Есть только одна деталь, отрицающая эту возможность, — продолжил доктор, указывая на обрубок шеи. — Голова была отрублена одним мощным ударом. Без сомнения, очень острым и точным оружием. Никаких зазубрин. Ее не отпиливали. По данным команды криминалистов, нет никаких зазубрин, вмятин. Ничего нет и на полу, окружающем тело. Если жертва без сознания лежала на полу, удар острого обезглавливающего оружия должен был, без сомнения, оставить какой-то след. Но линия разреза на шее позволяет предполагать, что священник был в выпрямленном положении, может быть, стоял на коленях или сидел. Удар наносился сверху слева от жертвы, исходя из того, что киллер правша.

Несколько молчаливых секунд Хантер обдумывал слова доктора.

— Я не верю, что священник получил удар и потерял сознание. — Он отошел от тела и прислонился к стойке с микроскопами.

— Почему же? — спросил Гарсия. — Ведь таким образом убийца значительно упростил бы себе задачу.

— Убийца не стремился ни к легкости, ни к простоте. Ты же видел жестокость на месте преступления. Киллеры-садисты редко проявляют сочувствие. Убийство жертвы, которая находится без сознания, редко дает ему удовлетворение. Такой киллер хочет видеть страх жертвы. Я ручаюсь, что он смотрел в глаза отца Фабиана, когда наносил смертельный удар.

Гарсия содрогнулся всем телом.

— Тогда, если отец Фабиан был в сознании, почему же он не сопротивлялся? Или по крайней мере не поднял руки, чтобы защитить лицо? Это так естественно.

— Он был слишком напуган для такого движения, — предположил Хантер.

— Вполне возможно, — признал доктор Уинстон.

— То есть ты считаешь, что он сидел как статуя, пока киллер делал замах?

— Это бывает, — кивнул доктор Уинстон. — Обычное дело: в зависимости от того, насколько напугана жертва, мозг просто отключается. Моторные рефлексы никуда не поступают. И пусть даже жертва хотела бы сдвинуться, она не в состоянии этого сделать.

— То есть применимы термины застыл от страха и окаменел, — подвел итог Хантер.

Гарсия снова уставился на тело священника.

— Бедняга.