Следующие примеры проиллюстрируют тот тип миро-проекта, с которым мы должны иметь дело в психопатологии; но число таких отклонений бесконечно. Мы все еще находимся в начале их описания и исследования.

Для моей первой клинической иллюстрации я выбрал случай молодой девушки, которая в возрасте пяти лет пережила неожиданный приступ тревоги и слабости, случившийся когда при катании на коньках ее каблук, примерзнув к металлическому основанию, оторвался от ботинка. С тех пор девушка, которой сейчас 21 год, страдала приступами непреодолимой тревоги, когда от ее туфель отрывался каблук, или когда кто-нибудь наступал ей на пятки, или только говорил о каблуках. В таких ситуациях, если она не могла уйти, то чувствовала дурноту.

Психоанализ ясно и убедительно доказал, что за страхом потери каблука были спрятаны фантазии рождения – фантазия ее собственного рождения и последующего отделения от матери, а также фантазия рождения ее ребенка. В разнообразных нарушениях непрерывности, которые психоанализ определил как пугающие для девушки, самым страшным и основным был разрыв матери и ребенка. (Я полностью пропускаю маскулинную составляющую.) До Фрейда мы бы сказали, что инцидент на катке, сам по себе безвредный, вызвал "фобию каблуков". Фрейд последовательно продемонстрировал, что патогенный эффект вызывается фантазиями, связанными с самим случаем и предшествующим ему. В обоих периодах могло быть приведено и другое объяснение, учитывая тот факт, что специфическое событие или фантазия имели такие далеко идущие последствия для этого человека, а именно, объяснение конституцией или предрасположенностью. Каждый из нас переживал "травму рождения", но только у некоторых при потере каблука развивается истерическая фобия.

Мы, конечно, не предлагаем решить проблему предрасположенности во всех ее аспектах; но осмелюсь сказать, что мы можем пролить свет на эту проблему, когда рассмотрим ее с "антропологической" стороны. В последующих работах мы сумели показать, что мы можем выйти даже за пределы фантазии, поскольку можем проследить и исследовать миро-проект, который делает возможным существование этих фантазий и фобий.

Ключом к миро-проекту нашей пациентки служит категория непрерывности, непрерывной связи и удержания. Она вызывает ужасное ограничение, упрощение и истощение содержания мира, крайне сложной целостности ситуации пациентки. Все, что делает мир значимым, подчиняется правилу той единственной категории, которая одна поддерживает ее "мир" и бытие. Это и вызывает сильнейший страх нарушения непрерывности, разрыва, отделения, страх быть отделенной, оторванной. Вот почему отделение от матери, переживаемое всеми как самое важное отделение в человеческой жизни, стало таким главенствующим, что любая ситуация отделения рассматривается как символ страха отделения от матери, а затем она активирует фантазии и грезы.

Следовательно, нам не нужно объяснять возникновение фобии слишком сильной "доэдиповой" привязанностью к матери, скорее, мы понимаем, что такая сильная дочерняя привязанность возможна только в том случае, когда миро-проект основывается исключительно на связанности, сцепленности, непрерывности. Такой способ переживания "мира", всегда подразумевающий подобный ключ, не обязательно должен быть сознательным. Но мы не должны называть его и "бессознательным" в психоаналитическом понимании, так как он находится вне этих противоположностей. Он не относится ни к чему психологическому, он имеет отношение к тому, что только делает возможным психический факт. Здесь мы сталкиваемся с тем, что действительно является "ненормальным" в этом существовании, но мы не должны забывать, что там, где миро-проект сужен и ограничен до такой степени, там и "я" ограничено, там оно встречает препятствия на пути своего взросления.