В вечерних сумерках появился свет, идущий из ниоткуда, но поглощающий собой весь мир. Плотная рубаха из тёмной ткани, которую Рамон раньше не снимал даже в самые жаркие часы сиесты, повисла на ветке дерева.

Гладкая смуглая кожа. Перекатывающиеся под ней мускулы. Запахи разгорячённого тела и пота, которые донёс до Кристины ветер.

Огромных трудов стоило остаться на месте.

– Смотри осторожно, не опали взор, – сказал Рамон, поворачиваясь спиной.

Предупреждение оказалось своевременным. Кристина зажмурилась от яркого света, а после, прикрыв лицо рукой, взглянула через щёлочку между пальцев…

Белоснежные волосы солнечного оттенка. Яркие карие глаза из-под полуопущенных ресниц. Гладкая, почти белоснежная кожа. И тело, сошедшее с картин лучших художников, о которых Кристина даже и не слышала никогда. Она знала лишь одно – с таким телом любая одежда будет казаться обёрткой, скрывающей праздничный подарок.

От такого великолепия не сразу стало понятно, что это татуировка. Мастерски нанесённая так, чтобы перекатывающиеся на спине мускулы придавали ей жизнь. Краски, подобранные с помощью волшебства, чтобы наполнить эту девушку всей яркостью мира.

Фантазия, которая не обязана быть реальностью.

Стоило подумать об этом, как тут же свет потускнел. Кристина отняла руку от лица и обнаружила, что Рамон уже надел рубаху и застёгивает пуговицы.

– Вот потому ничего и не выйдет, – сказал он. Голос звучал глухо и тихо, разбивая ещё не пришедшую в себя реальность. – Вот какова моя избранница. Она или некто ей близкий одарили меня этим рисунком. Я жду, когда она явится или призовёт меня. Я бы отправился её искать, но чувствую, что она где-то рядом.

Одевшись, он ушёл, оставив Кристину на холме. Она некоторое время просидела на одном месте, а затем встала. Подойдя к обрыву, она долго смотрела на одинокую фигуру, бредущую к городу. Затем легла на живот, зарылась лицом в траву, в которой стоял Рамон, и долго вдыхала в себя пыльные травяные запахи.

Они ничего ей не рассказали. Только байки мёртвых, лежащих в той земле.

Подошла к дереву, коснулась ветки, на которой висела рубаха.

Та оказалась глуха к мольбам. Лишь призывала остаться здесь, на холме, и вместе тянуться к солнцу.

Но к другому тянулась Кристина. И спустилась она с холма, стараясь ступать след в след по примятой траве. Хотела прочувствовать судьбу Рамона.

Чем дольше продолжался путь, тем легче было обнаружить, куда сделать следующий шаг. Тем проще оказалось понять, что же думает Рамон. Чем полны его мысли, что несут они за собой.

Кристина прошла весь Эль Пунто, не обращая внимания на взгляды встречавшихся по пути. Те только и могли дивиться, как походка юной красавицы приобрела суровость и импульсивность юноши.

А она всё шла знакомой теперь дорогой, пока не пришла к дому Рамона. Внутри проплыла невидимой тенью – ничего не задела и не потревожила, словно ходила здесь не одну сотню раз. Добралась и до спальни на втором этаже.

Мягкий свет шёл от кровати, но он тут же померк – Рамон перевернулся на спину и взглянул на Кристину.

– А если её пока нет? – сказала она, присаживаясь на кровать. – Если это то, что должно случиться? Посмотри же, у меня такие точно глаза, только чуть уже. У меня подобная форма носа. Даже скулы, если их чуть подвести, будут напоминать её. Ты сказал, что чувствуешь её рядом, так вот она – перед тобой. Заготовка, которую мастер должен довести до идеала. Так приступай же.

Рамон верил и не верил. Ему очень хотелось, но он боялся. Любовь и вожделение рвались наружу, а он сдерживал их, страшась обмануться. Пройдя по следу, Кристина обрела способность читать по каменному лицу Рамона, словно по раскрытой книге.