— Холод царит в моем королевстве, Элак, — прошептала Майана срывающимся голосом. — Холод и одиночество. А у меня нет души, только жизнь еще продолжается. Она длится долго, но когда закончится, меня ждет темнота, поскольку я родом из людей моря. Какое-то время я жила на земле и поселилась бы там снова, среди зеленых полей, где яркие васильки и веселые маргаритки цвели в траве, где ласкали меня свежие порывы ветра. Огни в камине, звуки людских голосов, любовь мужчины… Отец Посейдон знает, как я тоскую об этом.

— Талисман… — напомнил Элак.

— Ах да, талисман. Ты его не получишь.

— Какой мир возникнет здесь, — очень тихо спросил Элак, — если воцарится Каркора?

Занавес дрогнул. Майана тихо вздохнула.

— Ты прав, — сказала она. — Ты получишь талисман, когда он будет тебе нужен. Может статься, ты сумеешь и без него победить Каркору. Я буду молиться, чтобы так оно и случилось. Итак, вот тебе мое слово: в нужное время, но не раньше, я пошлю тебе талисман. А теперь иди. Каркора на Земле пользуется телом Сефера, и ты должен убить его. Дай мне твой меч, Элак.

Мужчина молча вынул из ножен клинок и протянул рукоятью вперед. Из-за занавеса высунулась рука.

Рука необычайная, нечеловеческая! Узкая и бледная, белая, как молоко, со слабым рисунком на коже, напоминающим чешую. Пальцы тонкие и длинные, казались лишенными суставов, и соединяла их тонкая перепонка.

Рука эта взяла оружие Элака и спряталась, но через минуту появилась вновь, продолжая держать меч, клинок которого испускал теперь бледно-зеленое сияние.

— Теперь твое оружие сможет убить Сефера. Это подарит ему покой.

Элак взялся за рукоять, а нечеловеческая рука поспешно начертала над мечом какой-то древний знак.

— Этим я посылаю весточку для Сефера, моего мужа. И… убей его быстро, Элак. Укол в мозг через глаз не доставит ему особых страданий.

Потом вдруг рука высунулась дальше и коснулась лба Элака. Тот ощутил мгновенное головокружение, словно его подняли волны, проникшие в тело.

— Ты будешь пить мою силу, Элак, — прошептала Майана. — Без нее у тебя нет шансов в борьбе с Каркорой. Останься со мной на месяц, чтобы напиться силой моря и магией Посейдона.

— Месяц…

— Время не будет существовать для тебя. Ты заснешь и во время сна будешь впитывать силу, а когда проснешься, сможешь отправиться на бой.

У Элака все сильнее кружилась голова, он чувствовал, что сознание вот-вот покинет его.

— Ликон… — прошептал он. — Я должен сообщить ему…

— Тогда говори, и он услышит. Мои чары откроют ему уши.

Слабо, словно издалека, Элак услышал голос Ликона:

— Кто звал меня? Это ты, Элак? Но где ты? Я не вижу никого на этом пустынном берегу.

— Говори с ним, — приказала Майана, и Элак повиновался.

— Я в безопасности, Ликон, но должен остаться здесь на месяц, один. Не жди, у меня есть для тебя дело. Ликон сдавленно выругался.

— Какое дело?

— Отправляйся на север, в Цирену. Найди там Далана, а если не сумеешь, собери армию. Цирена должна быть готова, когда Кириат выступит против нее. Скажи Далану, если найдешь его, о том, что я сделал, и о том, что я прибуду к нему через месяц. А потом пусть друид руководит тобой. И… да сохранит тебя Иштар, Ликон.

— И тебе пусть Мать-Иштар будет защитой, — донеслись издалека слова. — Я все сделаю. Прощай.

Зеленый мрак закрыл глаза Элака.

Он еще увидел, как раздвинулся серебристый занавес и темная фигура шагнула к нему — нечеловечески гибкая и высокая, но при этом удивительно женственная.