Он сомневался, что сможет доказать принцессе эту нехитрую истину. Он видел горящее в ее глазах недоверие; любые его слова она сочтет ложью. Теоданка испытывала к нему беспричинную ненависть человека, который осознает неполноценность собственной веры. Учение Корати вымерло в странах востока; такая же судьба ждет его в Геоде и Арелоне. Шу-Корат отличалась вялостью, ей не хватало решительности. Шу-Дерет несла с собой могущество и силу. И подобно растениям на тесном клочке земли, сильнейшая религия задушит остальные.

Выждав положенное время, Хратен начал путь к ступеням, которые приведут его в Каи. В самом начале лестницы ему послышался снизу глухой грохот, как будто захлопнулись городские ворота.

— Что случилось? — спросил он у стоящих в кругу света факелов солдат.

Те пожимали плечами, но один указал на две фигуры внизу, бредущие через площадь.

— Должно быть, поймали пытавшихся сбежать.

Джьерн удивленно вздернул брови.

— И часто такое случается?

— Большинству на попытку к бегству не хватает ума. Порой кто-нибудь пытается улизнуть, но мы их тут же ловим.

Джьерн поблагодарил часовых и продолжил длинный спуск. У подножия лестницы он нашел караулку, а внутри нее дежурного капитана. Глаза того слипались, как будто его только что разбудили.

— Неприятности, капитан? — обратился к нему жрец. Офицер вздрогнул от неожиданности.

— А, это вы, джьерн. Нет, никаких неприятностей. Один из моих лейтенантов поступил не по уставу.

— Впустил элантрийцев обратно в город?

Капитан нахмурился, но отрицать не стал. Они уже встречались, и при каждой встрече Хратен подкармливал его жадность несколькими монетами. Капитан был у него в руках.

— В следующий раз, — произнес жрец, вытаскивая из-за пояса мешочек с деньгами, — я могу предложить вам иное решение.

Хратен начал выкладывать на стол золотые вирниги с профилем Вульфдена Четвертого, и глаза офицера засверкали.

— Я давно ждал благоприятного случая изучить элантрийцев поближе, для теологических целей. Я буду очень признателен, если следующий пойманный элантриец, прежде чем вернуться в свой город, побывает в моей часовне.

— Мы сможем что-нибудь придумать, — заверил капитан, жадно сметая со стола монеты.

— И пусть все останется между нами.

— Конечно, господин джьерн.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Однажды Раоден попытался отпустить Йена на волю. Он был совсем мальчишкой и его переполняли благие намерения. Учитель рассказывал ему о рабстве, а заодно вбил юному принцу в голову, что сеоны служат людям против воли. Мальчик тут же помчался к Йену и со слезами потребовал, чтобы тот принял из его рук свободу.

— Но я и так свободен, молодой господин, — ответил рыдающему принцу сеон.

— Неправда! Ты — раб, ты делаешь то, что тебе прикажут.

— Потому что таково мое желание, Раоден.

— Почему?! Почему ты не хочешь на волю?

— Я хочу служить вам, юный принц. — Йен примирительно замерцал. — Я здесь по своей воле.

— Не понимаю.

— Вы смотрите на вещи с человеческой точки зрения, выделяя положение в обществе и различия между людьми, пытаясь понять, кто выше и кто ниже вас. Для сеона не существует понятий «выше» и «ниже», — только те, кому мы отдаем свою любовь. Мы служим тем, кого любим.

— Но тебе даже не платят! — возмущенно крикнул Раоден.

— Как же нет, юный принц? Мне платят отцовской гордостью и материнской любовью; мне достаточно радости от созерцания того, как вы растете.

Прошло много лет, прежде чем Раоден понял слова мудрого сеона, но они всегда жили в его сердце. Принц рос и умнел, слушал бесчисленные кораитские проповеди о силе любви и начал видеть сеонов в новом, более глубоком свете.