Галладон крякнул, проглотив ехидное замечание. Как бы медленно ни ехали сани, это все же лучше, чем множество ходок между воротами и часовней.

Как оказалось, устройство стронулось с места довольно легко. Правда, к концу путешествия смазка стерлась, а улицы сузились, и им пришлось перетаскивать сани через многочисленные рытвины и ухабы, и, конечно, тащить по чистым улицам Нового Элантриса оказалось гораздо труднее. Но в целом даже Галладон был вынужден признать, что сани сберегли уйму времени.

— Наконец он смастерил что-то полезное, — прокряхтел дьюл, когда они остановились перед часовней.

Мареш фыркнул с деланным безразличием, но Раоден видел, что его лицо осветилось улыбкой. Дьюл упрямо отказывался признать мастерство ювелира, утверждая, что не собирается раздувать его и без того непомерное самолюбие; принц неизменно отвечал, что раздуть его сильней невозможно.

— Посмотрим, что милая принцесса прислала нам на этот раз, — сказал Раоден, открывая первый ящик.

— Берегись ядовитых змей, — предупредил Галладон.

Принц рассмеялся и бросил крышку на мостовую. Ящик был набит рулонами ткани — все как на подбор режущего глаз оранжевого цвета. Дьюл ощерился.

— Сюл, это самый отвратительный цвет, что мне доводилось видеть.

— Согласен, — с улыбкой ответил Раоден.

— Кажется, ты не очень расстроился.

— Меня переполняет должное омерзение. Но меня восхищает, с какой изобретательностью принцесса пытается нам досадить.

Галладон с ворчанием придвинул поближе второй ящик, а принц оценивающе приподнял кусок ткани. Дыол был прав: такого цвета ему еще не встречалось. Обмен требованиями и товарами между Сарин и главарями превратился в своего рода игру: Мареш с Каратой часами пыхтели, чтобы предельно точно сформулировать запросы, но Сарин всегда находила лазейку и оставляла их с носом.

— Посмотри, что здесь, тебе обязательно понравится, — произнес Галладон, заглядывая во второй ящик и качая головой.

— Что там?

— Наша сталь, — пояснил он.

В прошлый раз они попросили двадцать листов стали. Сарин без промедления доставила двадцать полос металла, раскатанного так тонко, что порывом ветра их поднимало на воздух. На этот раз они запросили сталь по весу.

Галладон запустил руку в ящик и вытащил горсть гвоздей. Гнутых гвоздей.

— Здесь их тысячи.

Раоден расхохотался.

— Уверен, что мы найдем им применение.

К счастью, кузнец Ионик пока оставался среди немногих верных ему элантрийцев.

Дьюл передернул плечами и высыпал гвозди обратно в ящик. Остальные товары оказались более приемлемыми. Продукты залежавшиеся, но Карата провозгласила их съедобными. Масло при сгорании издавало противную вонь (Раоден понятия не имел, где принцессе удалось его отыскать), а ножи были острыми, но без рукоятей.

— По крайней мере она не догадалась, зачем мы просили деревянную упаковку, — произнес принц, осматривая ящики. Они смогут без труда разобрать их на доски, а крепкое дерево ценилось в Элантрисе на вес золота.

— Меня не удивит, если по ее указу их не шлифовали, чтобы нам досталось побольше заноз, — ответил Галладон. Он копался в спутанном мотке веревки, пытаясь отыскать конец. — Если судьба прочила эту женщину тебе в жены, сюл, то Доми оказал тебе милость, заслав сюда.

— Она не так уж плоха, — возразил Раоден.

Он встал, чтобы Мареш смог заняться подсчетом полученного.

— Я подумал, милорд, — сказал ювелир, — очень странно, что она изо всех сил пытается нам досадить. Почему? Неужели она не боится расторгнуть соглашение?

— Думаю, Сарин подозревает, насколько мы бессильны, — покачал головой принц.